Рассказы литературоведа

Прошло года два. Получаю письмо. Его автор прочел в моей книге, что Лермонтов в 1837 году встретился в Грузии с Александром Гарсевановичем Чавчавадзе. «Мне очень неприятно, — читаю в письме, — сообщить Вам о допущенной Вами грубой ошибке. По делу о грузинском заговоре 1832 года Чавчавадзе был сослан в Тамбов на четыре года. Выехал в ссылку в начале 1834-го. Значит, вернулся в 1838-м. В 1837 году в Грузии его не было. Следовательно, в 1837 году Лермонтов и Чавчавадзе встретиться не могли. А вы пишете…» Мой оппонент беспокоился зря. Мне уже удалось найти к этому времени бесспорные доказательства, что осенью 1837 года Чавчавадзе находился в Тифлисе. Что же касается ссылки в Тамбов, то действительно, почти во всех биографиях Чавчавадзе можно прочесть про эти четыре года.

Предписание тамбовскому губернатору.

Правда, в них говорится, что ссылка окончилась раньше. Но объяснить, откуда известно, что ссылка была недолгой, и откуда взялись эти четыре года, я не могу. Из документов это не видно.

В Тбилиси, в Историческом архиве Грузии, хранится утвержденный царем приговор: «Чавчавадзе князь Александр… Выслать на жительство в Тамбов».

Про четыре года не сказано!

Видимо, для того чтоб решить этот вопрос окончательно, надо обратиться в тамбовский архив. Наверное, туда никто никогда не писал.

Пишу. Получаю ответ: Чавчавадзе прибыл в Тамбов 18 февраля 1834 года, выехал оттуда в самом начале мая того же, 1834 года.

Куда выехал?

В Петербург.

На каком основании?

По велению царя.

Оказывается, поэт написал в Варшаву фельдмаршалу графу Паскевичу, которого знал по Кавказу, — просил помочь в облегчении его, Чавчавадзе, участи. Паскевич обратился к царю. Николай, ценивший Паскевича едва ли не выше всех сановников в государстве, просьбу его исполнил. Чавчавадзе был вызван в столицу для свидания с царем и больше в Тамбов не вернулся.

Значит… тамбовская ссылка длилась совсем не четыре года, а всего два с половиной месяца! Но тогда возникает новый вопрос: где находился Чавчавадзе с мая 1834 года до середины 1837-го?

Вот тут-то и вспомнил я о тетради Василия Завелейского.

Мелочи или не мелочи?

Приезжаю в Центральный литературный архив. Вхожу в кабинет начальника. Строчу заявление: «Прошу разрешить ознакомиться… Записки Василия Завелейского…»

— Да их у нас нет. Мы их тогда не купили…

— Как — не купили? Там же про Пушкина есть! Про Крылова!

— Так это всё мелочи! Ну, видел на улице Пушкина… Какой в этом толк для науки? А тут ценные документы приносят…

— Ну как же так? — говорю. — Ведь иной раз и незначительный факт, если его поставить рядом с другими, становится важным! Вы же спрашивали — я написал: купить.

— У нас как-то сложилось другое мнение…

— А вот мне теперь эта тетрадь просто до зарезу нужна!

— Этого же мы не могли предвидеть!..

— Ну, хоть фамилию владелицы помните?.. Которая вам приносила…

— Сразу так не скажу… Попробуем выяснить…

Внутренний телефон под рукой:

— Тут внучка одна приносила записки… Два года назад… Завелейского… Фамилию ее случайно не записали?.. Жаль!.. Что-то похоже на орла? Не Орлова?.. Нет?.. Не Орловская?.. Орлевич не подойдет?.. — Усмехнулся. — Да уж это не «лошадиная» фамилия, а скорей птичья… Ну, добре!..

И в мою сторону:

— Поищем. Попробуем выяснить…

Но ясно, что если никто не помнит сейчас, то потом вспоминать не станут. Надо искать самому. А вот как искать — это надо подумать…

Разгадка «птичьей» фамилии

Завелейского звали Василием. Следовательно, сын или дочь его были Васильевичи. Посмотрю-ка я в каталогах, не писал ли книжек какой-нибудь Икс Васильевич Завелейский?

Генеральный каталог Государственной библиотеки имени В. И. Ленина дает ответ положительный. В 1894 году вышла в свет брошюра «Электрический трамвай в Киеве». Автор Игнатович-Завелейский Владимир Васильевич. Очевидно, сын «нашего». Вторая брошюра — его же: «Помощь утопающим». Киев. Третья работа — «Киевское реальное училище».

Первый вопрос выяснен: в 90-х годах прошлого века Игнатовичи-Завелейские жили в Киеве. Это хорошо согласуется с пометой в конце тетради Василия Завелейского, я ее тогда выписал: «…1869 год. Киев». Возможно, что и внучка, которая приносила в архив эту тетрадь, тоже из Киева?

Еду в Киев — по другим делам, разумеется. Заодно навожу справки. Узнаю от одного театрала: была в Киеве, только давно, Игнатович, актриса. Потом она выступала в Москве.

Вернулся в Москву— заглянул в ВТО (Всероссийское театральное общество). Решаю посоветоваться с сотрудницами кабинета драматургии. И начинаю выкладывать им эту историю. А какой-то маленький старичок ждет, когда ему наведут справку. Я мешаю ему.

— Я не расслышала, — переспрашивает меня та, что наводит старичку справку, — как вы назвали фамилию?

— Игнатович. Актриса. Играла в Москве.

— Нашли вы ее?

— Я еще не искал.

И вдруг старичок ядовито глядит на меня:

— И, между прочим, никогда не найдете!

— Почему не найду?

— Потому что она никогда не играла под этой фамилией. Ее сценическая фамилия Орлик. А зовут ее Ольгой Дмитриевной.

— А как мне ее найти?