Рассказы Люси Синицыной. Старичок в клетчатых брюках

Павлик, тяжело дыша, стоял перед Андреем. Андрей глядел на него и насмешливо улыбался.

– Ну, что же ты?! – волновалась Люська. – Дай ему как следует! Чего ты ждёшь?

Но у Павлика никогда бы не поднялась рука стукнуть улыбающегося человека! Он стоял и смотрел на Андрея, а Андрей спокойно смотрел на него.

– Жирная Тефтеля! Тощая Спица, Тефтелина сестрица! – завопила Светка.

И близнецы в один голос подхватили:

– Жирная Тефтеля! Тощая Спица, Тефтелина сестрица!

– Ах, вот вы как?!! – рассвирепела Люська. – Да сами вы… сами вы… знаете кто? Пошли отсюда, Павлик! Знать я их больше не хочу!

И Люська схватила Павлика за рукав и возмущённо потащила к дому.

– Светка-табуретка! Петухи-че-пу-хи! Андрей-балдей съел жареных детей! – выкрикивала она на ходу и грозила всем маленьким, крепко сжатым кулаком.

– Ха-ха-ха! – смеялись Светка и близнецы.

– Фу! – высунулся в окно Светкин дядя Дмитрий Ферапонтович. – До чего же некрасиво! Девочка, а какие глупости болтаешь! Плохо тебя родители воспитывали!

…Возле подъезда Люську с Павликом нагнал один из близнецов.

– Эй, вы свои пуговицы дурацкие забыли, – сказал он и сунул в руки Павлику ситцевый мешочек.

Дверь за Павликом и Люськой громко захлопнулась.

Глава 10 Павлик плачет

– Нахалы! – возмущалась Люська, взбираясь по лестнице. – Да если бы я знала, кто они такие, я бы не с пуговицами, а с револьвером вышла! Гады! Бессовестные! А ты тоже хорош! Не брат, а сплошное недоразумение! Его дразнят, а он молчит! Надо было самому дразниться, понял?

– Не надо, – тихо сказал Павлик.

– Почему? – удивилась Люська.

– Не хочу, – сказал Павлик, взглянул на Люську, и Люська прочла в его серых в зелёную крапинку глазах с рыжеватыми ресницами что-то такое, отчего только вздохнула и тихонько сказала:

– Дураки они, правда, Павлик?

…Павлик не помнил, как дошёл до квартиры. Не помнил, как открыл ключом дверь. В его ушах гремело ужасное слово «тефтеля», глаза видели насмешливые лица ребят.

Молча стянул с себя Павлик куртку, молча отшвырнул ногой попавшегося на пути Тимофея, которого раньше не то что ногой, а и пальцем не трогал, вошёл в ванную, закрыл на щеколду дверь, открыл кран с водой, сел на стиральную машину и заплакал.

– Павлик! – затрясла дверную ручку Люська. – Ты чего закрылся? Открой сейчас же!

Но в это время в прихожей зазвонил телефон и голосом Люськиной мамы Лидии Сергеевны приказал Люське немедленно идти домой.

– Ты что, забыла, что мы в поликлинику идём? Сколько можно тебя ждать?!

– Пока, Павлик! – сокрушённо сказала Люська зелёной двери ванной комнаты. – Зря ты так! Мы ещё им отомстим, вот увидишь!

Глава 11 Разговор с Тимофеем

Павлик плакал. Горячая вода лилась из крана с громким шумом. Тимофей удивлённо и сочувственно глядел в щёлку двери круглыми глазами.

«Что с тобой? – будто хотел спросить Тимофей. – Чего ты ревёшь? Или подрался? Или обидел кто? Ты только скажи, я тому глаза выцарапаю!»

Слава богу, никто, кроме Тимофея, не видел, как ревёт Павлик! Что ж, можно и поплакать, если никто не видит. Ведь обида в самом деле велика! Поглядели бы мы, что с вами было бы, если бы вас Тефтелей прозвали! Да ещё на глазах собственной сестры! И главное, за что? Буквально ни за что!

Впрочем, с прозвищами всегда так. Их редко дают заслуженно. Прилепится какая-нибудь нелепая кличка к человеку, и так он и ходит, бедный, мучается неизвестно за что.

Тут на память нам приходит история про одну нашу знакомую. Эта знакомая рассказала как-то, что в детстве у неё тоже было прозвище.

Вышла она, будучи семилетней девочкой, во двор погулять, а в руках держала хлеб с повидлом, мама ей на дорожку дала. Увидали её дети с этим хлебом и недолго думая прозвали Повидлом. С тех пор, стоило ей выйти во двор, как все кричали в один голос: «Повидло! Повидло!»

Наша знакомая очень переживала и даже перестала гулять во дворе. Потом, правда, ничего. Выросла, поступила в институт, потом на работу, и Повидлом её давно уже звать перестали.

Однако мы отвлеклись.

К чести Павлика надо сказать, что плакал он недолго. Взял себя в руки, вытер глаза, выключил воду и сказал изо всех сил бодрым голосом:

– Люсь, я сейчас выйду. Я тут душ принял.

Павлик приоткрыл дверь. В ванную бесшумно вошёл Тимофей.

Люськи нигде не было. Значит, она ушла.

– Извини, Тимка, что я толкнул тебя, – сказал Павлик, беря кота на руки и утыкаясь лицом в его тёплую пушистую грудку. – Я не нарочно. Не везёт мне в жизни, понимаешь? Я думал, на новой квартире новая жизнь начнётся, а меня Тефтелей прозвали! Вот тебе и новая жизнь!

«Мур-р-р, не огорчайся, в жизни всякое бывает. – Тимофей потёрся головой о Павликин подбородок. – Пойдём лучше молочка выпьем, оно успокаивает.

А насчёт турника не беспокойся. Турник – это пустяки. Ты, если захочешь, в два счёта научишься!»

Они пошли на кухню, попили там молока. Потом Павлик подошёл к окну и с треском захлопнул его.

– Ладно, они ещё увидят, какой я Тефтеля, правда, Тимк?

Тимофей вспрыгнул на подоконник, выгнул спину, выглянул во двор и грозно замяукал.

Глава 12 Снова дневник