Рассказы Люси Синицыной. Старичок в клетчатых брюках

– Гена, пожалуйста, догоните этого мальчика! – сказала Лена. – Он, оказывается, спасти меня хотел! А я кричала на него. Я думала, он хулиган.

Глава 10 Что было после

А Павлик шёл по улице. Шёл, от усталости и огорчения еле волочил ноги, хромал и спотыкался на каждом шагу.

Ушибленная при падении рука сильно болела, раньше Павлик как-то не заметил этого. Ох, как болит! Трудно идти. И на душе тяжело, как будто к ней гирю подвесили.

– Какой позор! – тихо шептал Павлик. – Теперь надо мной всю жизнь смеяться будут! Теперь мне проходу не дадут! И поделом! Тефтеля проклятая! Глупец! Куда тебе людей спасать, за большие дела браться? Ты и маленького-то не умеешь, троечник несчастный! Тебя и в звеньевые-то ни разу в жизни не выбрали! А всё почему? Потому что ты… ты… помидор ты расквашенный, вот кто ты!

Так шёл и шептал Павлик и вдруг услышал позади себя:

– Павлик, подожди! Куда ты? Мы весь двор обыскали, не знали, где тебя найти! – И к Павлику подбежали запыхавшиеся Люська и братья Петуховы.

– Ты куда идёшь? Пошли домой! Мы с тобой пойдём, – сказала Люська. – Правда, Петухи?

– Ага! – сказали братья. – Ну, ты даёшь! Нам твоя сестра всё сказала!.. Как же ты не побоялся по верёвке… с четвёртого этажа?! И этих… самых… голыми руками ловить! Ну и отчаянный ты, Пашка! Прямо Фантомас!

– А вы как думали? – гордо сказала Люська. – Мой брат такой! Ничего не боится! Правда, Павлик?

Глава 11 «Павлик, выходи!»

Было утро. Хоровод весёлых пылинок кружил в воздухе. Павлик лежал на кровати, укрытый тёплым одеялом.

Можете себе представить, проснулся он с раздутой, как шар, щекой.

– Свинка! – ахнула Марина Сергеевна и не велела вставать с постели.

Ну и хорошо, что свинка! Хорошо, что можно отдохнуть, поваляться в постели, собраться с мыслями.

Павлик закрыл глаза и потянулся. Ой, что было вчера вечером! Громы и молнии метала Марина Сергеевна на своего непутёвого сына!

– Все дети как дети! – кричала она. – Варя Петрова в живом уголке за кроликами ухаживает. Витя Сундуков настольным теннисом увлекается! Толя Галушкин гербарии собирает! Твоя двоюродная сестра в музыкальной школе по классу скрипки учится!

И только у тебя одного какой-то сплошной бред в голове! Какие-то утопленники, шпионы, чужие дети – чёрт знает что!

Так бушевала она до самой ночи, но зато сегодня с утра, растратив весь запас раздражения, была тихая, кроткая и ласковая.

– Сыночек, – с тревогой всматривалась она в Павлика. – Бедненький мой! Наверное, тебя та девочка заразила. Люсенька, ты не подходи близко к Павлику, как бы тоже не заразилась!

– Подумаешь! – сказала Люська. – С удовольствием поболею! Очень уж надоело на скрипке гаммы пиликать!

– Па-а-влик! – донеслись в окно громкие голоса братьев Петуховых. – Выходи гуля-а-а-ть!

– Не выйдет он, – высунулась в форточку Люська. – Заболел Павлик, поняли?

Через минуту в прихожей зазвенел звонок, и Марина Сергеевна увидела на пороге рыжих братьев.

– Дети, к Павлику нельзя, у него свинка, очень заразная болезнь! – взволнованно сообщила Марина Сергеевна.

– А мы свинкой болели, – в один голос заявили братья, входя в комнату. – Вот, держи, Павлик. Передать тебе просили, – и протянули Павлику какой-то продолговатый, завёрнутый в газету свёрток.

– Что это? – загорелась Люська, в одну секунду развернула газету, швырнула её на пол и ахнула: – Ой, Павлик, гляди!!!

В руках Люська держала огромную глянцевую фотографию. На ней в кустах с сачком для ловли бабочек стоял Павлик. Вид у него был взъерошенный. Он глядел прямо в кадр, и каждая мелочь, каждая ресничка, каждая малюсенькая родинка на его лице были видны так отчётливо, что лицо казалось живым.

Вот-вот этот мальчишка с прозрачными, светлыми в крапинку, глазами что-то скажет или просто заморгает, прищурится на солнце, взмахнёт сачком и побежит по высокой траве, в которой каждый стебелёк видно, каждый, даже самый маленький цветок!

А вокруг на деревьях трепетали живые солнечные листья. И слева, будто на секунду, застыла на травинке светлая бабочка – вот-вот вспорхнёт и улетит!

На обратной стороне фотографии было написано: «Славному человеку, мужественному Павлику Помидорову от всего сердца! Г. Рюмкин».

И ещё приписано:

«Милый Павлик, большое тебе спасибо, что ты хотел меня спасти! Поправляйся и приходи ко мне в гости. Буду очень рада! Лена Скворцова».

Глава 12 Десятая запись в дневнике Павлика, которой и кончается наша книжка

30 июня.

Я долго болел. Братья Петуховы меня навещали. Мы почти каждый день играли с ними в пуговицы. Я подарил им по одной, а они принесли мне настоящего жука-носорога в спичечной коробке. Они хорошие! Борька показывал мне фокусы, а Толька читал вслух книжку, когда у меня была высокая температура.