Рассказы, написанные на ветру

Децим, как и многие другие мальчики и девочки, был отнят у родителей и, перенеся ужасающие, жестокие издевательства и оскорбления, встреченные им в лагере Колумба, был посажен на корабль, в котором он, в числе немногих, сумел выжить. Мальчик был «выставлен на продажу» и, по прошествии длительных и многообещающих торгов, был выкуплен достаточно известным в светских кругах пожилым дворянином.

Таким образом Децим оказался в лапах человека с расстройством сексуальных предпочтений, который превратил жизнь юноши в ад, в конец, замучил его до смерти, давая «поиграть» с рабом «знакомым по интересам», в том числе и престарелым женщинам, и молодым парням, получив с того немалую выгоду.

Дециму было всего шестнадцать лет.

Гней Таджикский

Гней отличался необычным для мужчины занятием: он обожал вышивать цветы и украшать подобными изображениями свой маленький дом. Такое поведение когнитивно диссонировало с общественными суждениями и убеждениями. Слух о том, как «мужик сидит и вышивает цветочки» расползся с быстрой, сравнимой, разве что, только с современным благом – интернетом. Парня принялись жестоко унижать и презирать его. Гней мгновенно стал изгоем, но его это, вопреки никому не нужному мнению, не заботило. Ему нравилось пребывать в одиночестве, наедине с собственными мыслями.

Одиннадцатого лунеля (четырнадцатого декабря) Гней после ночи бессонницы вышел на улицу ранним утром, потягиваясь и вдыхая свежий прохладный воздух. В этот момент навстречу медлительному, выбившемуся из сил парню двинулся незнакомый Гнею господин. Мужчина нёс в руках саблю.

- Кто вы? – вымолвил заплетающимся языком Гней, но ответа не последовало, вернее, ответом был резкий и сильный удар в грудь, застеливший и без того мутный взгляд молодого человека и его утомлённое сознание бесконечным чёрным полотном.

Герман Танзанский

Герман занимался немудрённым делом – охотой. При этом он жизни своей не представлял без представителей семейства кошачьих. В какой-то момент любовь Германа стала переходить все разумные границы: мужчина заводил больше и больше питомцев. Вскоре они перестали помещаться в хижине хозяина, а потому Герман вынужден был построить им отдельный домик, который он впоследствии оборудовал в полном объёме, мягко и уютно; лучше тех условий, в которых жил сам Герман.

Утром шестнадцатого кеплеря (девятого мая) Герман не проснулся: его любимейшая кошечка села на самое больное место мужчины – его голову.

Гай Туркменский

Чудесные и величественные древние здания: соборы и дворцы, песчаные пейзажи, перебиваемые разноцветными витражами и яркой зелёной растительностью многовековых мест. Золотые и каменные статуи, возвышающиеся над бренной землёй, окаймляемые пушистыми кустами. Чистое светло-голубое небо висело высоко, так что стратосфера еле виднелась человеческим глазом. Здесь, при дворе султана Абу-Саида, Гай служил, стоя, охраняя государя, словно та золотая статуя мужчины при входе во дворец.

Ночью четырнадцатого эйнштерта (девятого апреля) Гай был умерщвлён мятежниками-агентами междоусобной войны; сепаратистами, пытавшихся свергнуть султана, сменив его другим правителем. К сожалению, Гай, в попытке уберечь монарха, позабыл о самом себе и жестоко поплатился за это, пав жертвой придворных интриг.

Вописк Узбекский

Вописк родился на территория современного Узбекистана, однако, лишь частично кровь его была узбекской: отцом мужчины был бежавший из страны гражданства испанец, частенько вспоминавший былые времена, когда он ещё жил на родине. Отец рассказывал Вописку увлекательные истории об Испании и о людях, которых он знал. Также мужчина учил сына игре на кастаньетах: это была единственная вещь, оставшаяся вместе с отцом мальчика, напоминая о родных местах.

Как бы ни опечален был юноша, отец покинул его в самый тяжёлый момент для него и для его семьи. Восьмого мендевря (шестого февраля) он просто ушёл и не вернулся, оставив жену и сына вместе с бабушками и дедушками, тётями и дядями, племянницами и племянниками. Вописк невероятно страдал об утрате близкого ему человека.

Шли года. Парень рос и вот уже превратился в крепкого и серьёзного, привлекательного как внутри, так и снаружи, мужчину. Он был гордостью семьи, умело и с лёгкостью помогая нуждающимся и морально, и физически. Несмотря на это, в душе Вописка сидела старая, покрытая многочисленными приятными и не очень воспоминаниями, травма, подорвавшая доверие - тогда ещё - мальчика к миру и людям. Благо, Вописк не стал асоциальным и опасным человеком, не стал он и жёстким или грубым. Скорее напротив, он был очень великодушен и вежлив.