Рассказы о чудесах

Гольдсмит сидит у постели больного Уильямса.

Уильямс. Когда-то я жалел вас, Гольдсмит, а теперь я вам завидую. Вы свободный человек! Свободный. (Он произносит это слово как магическое.) Вы можете как вам угодно распоряжаться и своей жизнью, и своей смертью, а ведь другой неотъемлемой собственности у людей нет, все остальное – мираж! (Видно, что напряжение, с которым он произнес эту фразу, дорого ему стоило.)

Гольдсмит (пытается развеселить его). Очень жаль, сэр, что мои кредиторы не придерживаются этой философии! Они считают, что даже моя жизнь принадлежит им!

Уильямс (отвечая на собственные мысли). Ну что же мне долговая тюрьма, если бы не они\ (Указывает в сторону двери.) Все равно рано или поздно надо где-то умирать. Но им-то еще жить! А как? Девочки никому не нужны без приданого! Билл говорит, что наймется в солдаты! (По его щеке сползает слеза.) А ведь ради чего я пускался в биржевые аферы? Разве меня не кормила книжная лавка? Всё для них, для них! Жена, дети! Я хотел их видеть богатыми, счастливыми! Они мне были дороже меня самого. (Отворачивается.) А теперь мы враги! Я сделал их нищими, а они не дают мне спокойно умереть!

Гольдсмит (оглядывает комнату, видит на стенах гвозди, с которых сняты картины и другие следы «ликвидации имущества»). Неужели даже после аукциона у вас остались непогашенные долги? Ведь самое главное для вас – остаться на свободе! Дела потом как-нибудь наладятся!

Уильямс. Остается почти тысяча фунтов! (С горечью)

Я играл по-крупной.

Гольдсмит подавлен. Такой суммы ему нигде не найти. Но все же…

Гольдсмит (нерешительно). Мистер Уильямс! Только не смейтесь надо мной! Если бы вы уговорили ваших кредиторов подождать… ну хотя бы неделю, я бы обязательно что-нибудь придумал…

Уильямс (смеется, хотя ему это трудно). Ну милый мой! Ну что вы можете придумать? Разве что поторопить ваших собственных кредиторов! И тогда мы с вами вместе сядем за решетку! Будем издавать там журнал «Голос из преисподней»!

Гольдсмит (вскакивает, как если бы у него появилась какая-то идея. На самом деле ничего этого нет). Если у меня ничего не получится, мы так и сделаем! В компании всё же веселее!

Гольдсмит идет по улице. Он лихорадочно смотрит вокруг, как бы надеясь найти какой-нибудь знак, который подскажет ему, что делать, но видит перед собой только плотно закрытые тяжелые, дубовые двери богатых домов. Они смотрят на него – одни, другие, третьи – оскаленными львиными мордами, украшающими замки. Ему здесь не откроют и не ответят…

Сцена 12

…Но вот какая-то рука все же берется за бронзовое кольцо, которое держит в пасти роскошный лев. Берется и тут же опять выпускает. Потом берется снова. Это рука Примроза, который приехал в Лондон и разыскал дом мистера Торнхилла. Он медленно и с усилием открывает эту дверь. Примроз стоит в вестибюле. Перед ним сидит, развалясь, роскошный швейцар, рядом со швейцаром – плутоватый мальчишка-лакей.

Швейцар. Я, кажется, уже сказал вам, сэр! Попрошу освободить помещение, сэр!

Примроз (делая над собой невероятное усилие). Но неужели мистер Торнхилл не оставил своего адреса? Ему, наверное, приходит корреспонденция, ее надо куда-то пересылать!

Швейцар (с издевкой). Вот-вот, попробуйте ему написать! Там будет видно! А пока что – прошу! (Указывает на дверь) Вы мешаете нам работать!

В это время из внутренних дверей выходит джентльмен, похожий как две капли воды на Дженкинса, каким он был во время продажи лошади, и проходит между Примрозом и швейцаром, направляясь к выходу. Швейцар и лакей почтительно подымаются. Швейцар подает ему трость, он дает в ответ какую-то мелочь и выходит. Примроз бросается за ним.

Улица перед домом мистера Торнхилла. Примроз догоняет Дженкинса.

Примроз. Прошу прощения, сэр! Вы, вероятно, родственник или знакомый мистера Торнхилла! Мне необходимо знать, куда он уехал!

Дженкинс (холодно и высокомерно). Простите, с кем имею честь?

Примроз. Моя фамилия Примроз, сэр! Я священник, мой приход находится там же, где…

При его имени Дженкинс отшатывается, затем сразу же переходит в наступление и перебивает Примроза.

Дженкинс. Ах вот как! Тот самый приходской священник! Пастырь заблудших душ! Хорошо же вы наставляете их на путь истинный! С помощью своих хорошеньких дочек! Что ж, нравственность прихожан вряд ли можно исправить таким образом, а вот свои денежные дела – пожалуй!