Рассказы о капитане Бурунце

— Как можно! — торопливо отозвался Воронцов.- У меня с председателем не было личного общения. Деньги передавались через бухгалтера. Алексан назначал: из пятидесяти тысяч — тридцать председателю, пятнадцать бухгалтеру, пять счетоводу Воронцову. Я брал свою пятерку, остальные сорок пять вручал Алексану. А уж как он там дальше распоряжался, меня не касалось. Может, товарищ Ростомян этих денег никогда и не видела и ничего о них не знала. Не берусь утверждать.

— Так это уже что-то новое! — подхватил следователь.- До сих пор вы заявляли, что председатель колхоза Сусанна Ростомян получила восемьдесят тысяч от вас.

Он придвинул бумагу, чтобы записать показание.

— От меня,- смиренно согласился Воронцов,- но не из рук в руки. Через бухгалтера. Если, конечно, бухгалтер отдавал…- Помялся и осторожно добавил: — Что сомнительно, как я теперь понимаю…

Сусанна остановила пишущую руку следователя:

— Хотя для меня это удобно.- лазейку мне дает,- я все же заявляю, что по-прежнему не верю насчет Алексана. Он пил, правда, и сильно пил, с тех пор как у него единственный сын погиб на войне, но воровать не мог.- Она усмехнулась: — Воронцов меня выгораживает ради своего интереса. Одного Алексана ему удобнее будет проглотить.

Воронцов опять встретился с ней глазами, первый отвел взгляд в сторону и поднял руку, как школьник на уроке:

— Может быть, председатель скажет, зачем она держала при себе пьяницу-бухгалтера?

— Хорошо работал.

— А для чего я понадобился? Почему меня переманили с почты?

— Считала тебя честным, Воронцов, но ошиблась.

— А Может, для того, чтобы впоследствии было оправдание перед колхозниками? Чтобы свои грехи Воронцовым прикрыть? Вот, мол, все Воронцову верили, и мы поверили, а он всех обманул!

Сусанна спокойно подтвердила:

— Да, Воронцов, так и есть, ты всех обманул…

Норайр стоял у калитки. Ноги он расставил широко. Руки сунул в карманы лыжных брюк. Красно-зеленая ковбойка с короткими рукавами и расстегнутым воротом чуть смягчала свирепый его загар. Он задорно улыбался, поглядывая на подходящего к дому Бурунца.

Бурунц делал вид, что не замечает юношу. Глядел под ноги и все-таки по временам тоже улыбался — не мог сдержаться.

Парень сильно вытянулся в последнее время, раздался в плечах. Его широкая спина загораживала проход. Бурунц приблизился и наподдал плечом. Бывало, от такого толчка Норайр отлетал в сторону, как мячик. Теперь он напружинился, быстро выставил (навстречу удару правое плечо. Бурунц почувствовал сопротивление и ухватил его за пояс. Норайр тут же вцепился обеими руками в брючные карманы противника. Поочередно приподнимая друг друга, слегка встряхивая и переставляя на шаг вперед, они очутились во дворе. Мальчишка был на полголовы повыше Бурунца, и поднимать его было нелегко.

— А все ж не пройдет номер,- запыхтел Бурунц и, подержав Норайра в воздухе, аккуратно уложил на разворошенное у конюшни сено.

Парень тут же вскочил.

— А сами-то как дышите! — закричал он.

Бурунц действительно с трудом переводил дыхание,,

хотя очень старался скрыть это.

— Мало ты еще каши ел! — подзадоривал он мальчишку.

— Посмотрим годика через два! — весело возразил Норайр.

— Будет то же самое.

— Значит, вы никогда не постареете?

— Я? — переспросил Бурунц.- Никогда. А зачем мне стареть?

Они сели на доски, сложенные у конюшни. Бурунц двумя пальцами вытащил из кисета махорку, отсыпал ровно столько, сколько требовалось, и привычным движением закрутил цигарку.

Он знал, что Норайр курит, но не предложил ему. И Норайр не попросил табачку. В их отношениях этого не полагалось.

— Значит, едешь?

Вместо ответа Норайр выложил на колено картонную коробочку, щелчком сбил крышку и застенчиво улыбнулся: на бархатной подушечке лежала медаль.

Бурунц опрокинул коробку на свою широкую ладонь, сосредоточенно осмотрел и даже колупнул ногтем.

— Серебро,- определил он,- настоящее.

— Да,- Норайр вздохнул,- серебряная. Тоже было нелегко.

— Ты-то что вздыхаешь? Твоя, что ли?

— Дуся попросила, чтоб я хранил. Это называется: «Наша медаль».

— А где Дуся?

Норайр махнул рукой в сторону дома:

— Тетя Аспрам ей новое платье шьет — для города.- Он принялся любовно укладывать медаль в коробочку.- А вот увидите, хоть и без медали, я все экзамены лучше Дуси сдам!

— Не переменились ваши планы?

Юноша дернул головой:

— Как будто уж мы такие непостоянные! Дуся в медицинский, я на физмат…

— А я ведь не о том спрашиваю.

Норайр покраснел:

— Дуся говорит — не раньше третьего курса…- Он вскочил на ноги.- А я думаю — неправильно это! Мы взрослые — мне почти двадцать лет. Дадут нам комнату на двоих. Моя стипендия, ее стипендия…

Бурунц усмехнулся:

— Ты меня не уговаривай. Этот вопрос тебе не со мной согласовывать.

— А вы с ней тоже могли бы поговорить. Она к вам все же прислушивается.

Бурунц докурил цигарку, погрыз соломинку. Из нагрудного кармана достал блокнот, вырвал листочек.

— Ты в город надолго?

— Сейчас только заявление подать, а уж потом — держать экзамены.