Рассказы о капитане Бурунце

— Поручение выполнишь.- Бурунц подал ему листок.- Разыщи этого человека. Где примерно искать, я написал. Осторожно поговори. Надо выяснить Тот вопрос, о котором мы вчера с тобой делились. Не пойму я что-то никак это дело Воронцова…

Никто не понимал дела Воронцова. Прокурор ворчал: «Что-то тут концы не сходятся». Следователь прикидывал и так и этак: если Воронцов взял все деньги и клевещет на остальных, то где эти деньги? Куда он их растратил? И не мог же не понимать, что все у него шито белыми нитками и он попадется при первой проверке. Считать его единственным виновником — тогда кража состряпана очень уж бесхитростно, с расчетом на какую-то прямо волшебную безнаказанность. Если же принять объяснения Воронцова насчет соучастников, то все натяжки исчезают. Но как тогда быть с Сусанной Ростомян? Доверие к человеку выше, чем подозрение. Слишком хорошо эту женщину знают в районе, чтобы с ее именем связывать нечистый умысел.

Следствие все больше склонялось к тому, что главная фигура в этом деле — пьяница-бухгалтер. Именно он уверил Воронцова, что действует по поручению председательницы. Ему удалось вовлечь счетовода в преступление. Бухгалтер получал деньги якобы для передачи Сусанне Ростомян, но присваивал их себе. Участие Алексана удовлетворительно объясняло и беспримерно грубую подделку чеков, и то, что обман так долго не раскрывался.

Но опять возникал вопрос: а где же деньги? Не мог ведь Алексан истратить за четыре месяца полтораста тысяч на водку!

Воронцов не стал это объяснять. «Меня не касается,- отмахивался он,- пусть те преступники сами за себя говорят. У меня и своих забот хватит!»

Он все допытывался у следователя, какое наказание определят ему на суде.

— Если вы всю правду показываете и суд поверит в -ваше чистосердечное раскаяние, то лет пять — семь получите,- сказал следователь.

На другое утро следователю доложили, что счетовод хочет сделать важное заявление.

Впервые Воронцов пришел в этот кабинет по своей воле.

Он плохо владел собой. Глаза блуждали. Отказался сесть, когда следователь кивком головы указал ему на стул. Попросил, чтобы присутствовал еще кто-нибудь из начальства:

— Сейчас будет мое чистосердечное признание…

Всё устроили, как он хотел. И тогда, по-прежнему стоя, положив руки на спинку стула, он начал:

— Значит, я, Воронцов Ераносян, от сего такого-то числа… Счетовод колхоза «Заря», бывший счетовод…

Ему хотелось оформить все поторжественнее. Он потребовал, чтобы его заявление было точно записано. Однако быстро сбился и закончил беспомощно:

— В общем, чистосердечно раскаиваюсь… Не желаю перед нашей народной властью быть в грязи… и, значит, возвращаю… Что на мою долю от преступников досталось за мое участие — все это сдаю наличными.

Следователь и начальник переглянулись.

— Хотите вернуть похищенные вами деньги? — уточнил следователь.- Сумма?

Но Воронцов не мог допустить, чтобы дело закончилось так просто.

— Значит, я, Воронцов Ераносян,- с упрямой торжественностью повторил он,- который чистосердечно… На мою долю было похищение колхозных денег тысяч восемнадцать… Возвращаю добровольно до сего дня уцелевшие в сумме пятнадцать тысяч… О чем прошу записать!

Заявление тут же было составлено. Воронцов подписал его.

Потом выяснилось, что только он один может найти запрятанные деньги. Вызвали машину, и следователь повез Воронцова Ераносяна в село Кох.

Пес, прикованный тяжелой цепью к будке, свирепо лаял на посторонних и припадал к земле, повизгивая, когда появлялся хозяин. На крыльце стояла жена счетовода и тоже съеживалась, опускала глаза, когда муж требовал лопату или кирку. Сын — рослый двенадцатилетний мальчик — торопливо подавал все, что было нужно.

Ни с кем из домашних Воронцов не поздоровался, ни с кем не стал разговаривать. Сразу принялся за дело. Соседи, узнав о его приезде, собрались на улице, заглядывая через высокую каменную ограду. А на цепи метался пес с обрезанными ушами.

У колодца Воронцов топнул сапогом и начал копать землю. Лопата в его могучих руках уверенно срезала верхние пласты. Он придавил ее ногой и отвалил в сторону камень. Потом нагнулся. Когда выпрямился, в руках у него появилась жестяная коробка.

— Все! — проговорил он негромко.-Очистился Воронцов…

Следователь с трудом приподнял проржавевшую у краев крышку.

— Тут никто и не додумался бы искать,- угрюмо пояснил счетовод, — влажность тут… близ воды… А деньги не должны промокнуть,- он с беспокойством заглянул в открытую коробку,- завернуты были… вощеная бумага…

В коробке оказалось ровно пятнадцать тысяч. Составили акт, Воронцов подписался.

Разогнув спину, внимательно оглядел двор;

— Можно с женой поговорить?

Следователь разрешил.

— Цовик! — громко позвал Воронцов.

Жена покорно сошла с крылечка и приблизилась к нему. Она была намного моложе Воронцова. Люди смотрели на нее со всех сторон, соседские мальчишки влезли на забор. Ей было стыдно^ она опустила голову.