Рассказы о книгах

Кстати, это обстоятельство тоже почему-то прошло мимо внимания библиографов. Я сам заинтересовался этим только потому, что в некоторых каталогах увидел описания разных "тысяч": в библиотеке Пушкинского Дома -- "тридцать первая тысяча", в Библиотеке им. В. И. Ленина -- "тридцать третья", у меня -- "тридцать вторая". Впрочем, об имеющемся у меня экземпляре этой книги с автографом Крылова подробно рассказывается в следующей главе.

Осталось упомянуть последнее смирдинское издание басен Крылова, отпечатанное только в одном обыкновенном формате в восьмерку, с пометой издателя "сороковая тысяча"4 Напечатана эта книга в 1840 году и украшена иллюстрациями французского художника Гранвиля. Иллюстрации были заимствованы Смирдиным из парижского издания басен Лафонтена. Они носят случайный характер и имеют отношение к крыловским басням лишь постольку, поскольку у Крылова существовало несколько басен, переведенных им, весьма, впрочем, своеобразно, с лафонтеновских. К книге приложен и портрет И. А. Крылова.

Цензурное разрешение на книгу получено 10 марта 1840 года. Издание было очень дешевым: 1 рубль 45 копеек серебром48.

Напечатанное всего в тысяче экземпляров, издание быстро было распродано и тогда же стало редким. Мне удалось раздобыть его с большим трудом. Содержание книги такое же, как и в предыдущих изданиях, но расположение басен новое.

Крылов сам редактировал книгу.

В этом 1840 году, на этой сороковой тысяче экземпляров, кончился договор А. Ф. Смирдина с И. А. Крыловым на десятилетнее право издания его басен.

Издатель А. Ф. Смирдин добросовестно и полностью расплатился с баснописцем, оказавшим ему поддержку в начале издательской деятельности. А. Ф. Смирдину пришлось немало поработать над изданием и распространением книг И. А. Крылова. Сорок тысяч экземпляров для одной и той же книги, даже и за десятилетний срок, были тиражом в то время неслыханным.

В. Г. Белинский писал по этому поводу: "Таким успехом не пользовался на Руси ни один писатель, кроме Ивана Андреевича Крылова".

И с присущей ему прозорливостью В. Г. Белинский предсказывал:

"И будет еще время, когда его басни будут издаваться за один раз в числе 40000 экземпляров"49.

Таким временем явилось наше советское время, когда тиражи книг Ивана - Андреевича Крылова во много раз превысили эти предположения В. Г. Белинского.

"НАВИ ВОЛЫРК"

На изящной книжечке миниатюрное издание басен Крылова 1837 года (с издательской пометкой "тридцать вторая тысяча") имеется на форзаце собственноручная дарственная надпись автора такого содержания: "Доброй Саше и мужу ее доброму К. С. Савельеву на память И. Крылов. Декабря 5 дня 1837 года".

Экземпляр переплетен в роскошный золототисненый зеленый марокен с золотым обрезом. Переплет -- времени издания и работы первоклассного мастера. Видно, что баснописец предназначал подарок дорогим его сердцу людям.

Захотелось точно установить, кто же эти "добрая Саша" и ее муж "добрый К. С. Савельев"?

Современное литературоведение осуждает увлечение биографическими и библиографическими подробностями. Несомненно, что принципиального значения для науки эти подробности не имеют, но мне думается, что полное пренебрежение к ним также ничем не оправдано.

В книге И. В. Сергеева, выпущенной издательством "Молодая гвардия" в Москве в 1945 году и посвященной жизнеописанию Крылова, я на странице 192 прочитал:

"Потом он (Крылов.-- Н. С.-С.) вспомнил, что когда-то крестил дочь своего давнего знакомого Савельева. Иван Андреевич разыскал крестницу. Она жила в нужде, похоронив недавно своего мужа и оставшись с несколькими детьми на руках. Иван Андреевич усыновил всю семью..."

Я позволил себе сообщить писателю об имеющейся у меня дарственной надписи баснописца, и И. В. Сергеев, убедившись, что упоминаемый в ней К. С. Савельев никак не мог в одно и то же время быть и отцом и мужем крестницы Ивана Андреевича, исправил эту свою ошибку во втором издании книги, вышедшей в 1955 году50.

Впрочем, о существовании крестницы Крылова Саши и мужа ее К. С. Савельева биографам баснописца было известно давно.

В наиболее полном жизнеописании И. А. Крылова, составленном лично знавшим его П. А. Плетневым, говорится о том, что Крылов прожил всю свою долгую жизнь одиноким холостяком, и после смерти его "не осталось родственников, кроме усыновленного им семейства крестницы его Савельевой"51.

Никаких подробностей об этой крестнице (год ее рождения 1814 или 1815) П. А. Плетнев не приводит, и только по разбросанным в его работе мелким фактам можно установить, что это была та самая "девочка, которая, проходя иногда с песенкой из кухни через залу, приносила без подсвечника восковую тоненькую свечку, накапывала воску на стол и ставила огонь (для прикуривания сигар) перед неприхотливым господином своим".

П. А. Плетнев поясняет также, что на казенной квартир? при Публичной библиотеке у Крылова "прислуга состояла из наемной женщины с девочкой, ее дочерью".