Рассказы о любви

Несмотря на свой страх перед компанейскими сходками, Андреас в принципе был согласен решиться на это, но только предпочел певческому союзу церковный хор, поскольку серьезная музыка нравилась ему больше. Однако истинной причиной было то, что в церковном хоре пела Маргрет Дирламм. Она была дочерью прежнего главного наставника Онгельта, очень хорошенькая и веселая девушка чуть старше двадцати, и в нее Андреас влюбился снова, так как уже продолжительное время не было ни одной незамужней ровесницы — во всяком случае, хорошенькой.

У матери не было никаких серьезных доводов против церковного хора. Правда, по сравнению с певческим союзом этот хор не устраивал и половины вечеров для общественности и не принимал участия в празднествах, зато участие в хоре было значительно весомее, и дочки там были все из хороших домов, а репетиций и выступлений, на которых Андреас будет с ними встречаться, тоже будет предостаточно. И тогда она безотлагательно отправилась с господином сыночком в правление, к седовласому регенту хора, который принял ее очень доброжелательно.

— Так, господин Онгельт, — сказал он, — вы хотите петь в нашем хоре?

— Да, определенно, пожалуйста…

— Вы раньше где-нибудь пели?

— О да, то есть некоторым образом…

— Ну хорошо, давайте попробуем. Спойте какую-нибудь песню, которую вы знаете наизусть.

Онгельт покраснел как первоклассник и никак не хотел начинать. Но кантор настаивал на этом и почти уже разозлился, так что Андреас преодолел наконец смущение и, взглянув на спокойно сидевшую мать отсутствующим взглядом, запел свою любимую песню. Песня, как всегда, захватила его, так что он пропел первый куплет без запинок.

Кантор сделал знак, что достаточно. Он стал опять вежливым и сказал, что все было очень мило и даже заметно, что спето с con amore[35], но скорее все это предназначено для светской музыки и не лучше ли ему обратиться в певческий союз. Господин Онгельт уже собрался пролепетать неказистый ответ, но тут вместо него вступила его мать. Он поет действительно очень красиво, сказала она, и был сейчас просто немного смущен, и ей было бы приятнее, если бы он взял его в хор, певческий союз — это нечто совсем другое и не настолько возвышенно, и она каждый год жертвует церкви определенную сумму, так что, короче говоря, если господин кантор будет так добр, по крайней мере на время пробы, то она, судя по обстоятельствам, посмотрит, как ей поступать впредь. Старый человек еще дважды попытался поговорить в успокоительном тоне о том, что церковное пение существует не для удовольствия и что на подиуме возле органа и без того тесно, но материнское красноречие одержало верх. Пожилому кантору еще никогда не приходилось встречаться с тем, чтобы тридцатилетний мужчина изъявлял желание петь в церковном хоре, а его мать так упорно оказывала ему содействие в этом. Каким бы непривычным и, по сути, неудобным ни был для него этот прирост к его хору, в душе он испытывал удовлетворение, правда, не связанное с музыкой. Он велел Андреасу явиться на ближайшую репетицию и, улыбнувшись, отпустил обоих.

В среду вечером маленький Онгельт появился минута в минуту в школьном помещении, где проходили репетиции. Репетировали хорал для пасхальной службы. Подходившие один за другим исполнители дружески приветствовали нового члена, все они были открытого и веселого нрава, так что Онгельт чувствовал себя весьма благодатно. И Маргрет Дирламм тоже была тут, и она кивнула новенькому с приветливой улыбкой. Правда, он иногда слышал за спиной у себя тихие смешки, но он привык к тому, что его находят комичным, и не стал реагировать. А вот что его неприятно поразило, так это серьезно сдержанное поведение Поля, она тоже была здесь и, как он вскоре заметил, относилась к разряду особо ценимых певчих. Обычно она выказывала ему благосклонную приветливость, а здесь она держалась подчеркнуто прохладно и, казалось, видела для себя препятствие, что он проник в их ряды. Но какое ему было дело до Поля?

Во время пения Онгельт соблюдал большую осторожность. И хотя еще со школы он имел слабое представление о нотах и пел некоторые такты тихим голосом, подражая другим, но в общем и целом он чувствовал себя весьма неуверенно относительно своих возможностей и питал лишь слабую надежду на то, изменится ли это когда-нибудь в лучшую сторону. Регент хора, которого его смущение забавляло и трогало, пощадил его и даже сказал на прощание: «Со временем все наладится, если будете стараться».