Рассказы о потерянном друге

Пошли. Первую мину нашел Альф. Капитан сам пошел с ним, понимая ответственность момента. На радостях вытащили ее, забыв об осторожности. Потом Джульбарс — одну за другой, целых пять. Мины в деревянной упаковке, потому их и не могли найти саперы с электрическими искателями. Отличился и Харш: обнаружил четыре мины. И — всё. Десять мин. Больше не было. Они стояли узкой полоской вдоль стартовой линии. Вся работа продолжалась час с небольшим.

Командование не поверило, что аэродром разминирован. Заставили искать еще. Ковырялись потом три дня — больше ничего не нашли. С аэродрома тем временем уже взлетали эскадрильи краснозвездных боевых самолетов.

Этот эпизод сыграл важную роль в истории миннорозыскной службы. С апреля 1943 года, когда это произошло, собаки-минеры прочно встали на вооружение армии. Это совпало по времени с моментом решительного перелома в ходе войны, когда стала быстро расти потребность в разминировании. Собак-разминировщиков стали в обязательном порядке придавать всем инженерным частям. Были созданы и самостоятельно действующие собаководческие подразделения — так сказать, летучие бригады, перебрасывавшиеся на различные участки фронта по мере надобности.[4]

Для этой цели оказались пригодными все собаки с достаточно острым чутьем: лайки, сеттеры, пойнтеры, континентальные легавые, овчарки, спаниели, таксы… Но мы все же предпочитаем настоящих служебных собак, и прежде всего, разумеется, овчарок.

Успешно ищут мины доберман-пинчеры, эрдельтерьеры, боксеры. Но тем не менее все наше подразделение укомплектовано исключительно овчарками. Странно, что их до самого последнего времени называли «немецкими». Теперь эти «немецкие» овчарки очень хорошо служат нам в борьбе с немецким фашизмом![5]

4

Наш быт — это почти непрерывное передвижение. Где-то отвоевали у врага кусок земли — требуется произвести разминировку: собаки, пожалуйте сюда. Готовится наступление — саперы проделывают проходы: опять вызывают собак. Может, пригодится их помощь.

Забыты времена, про которые еще недавно рассказывал капитан. Теперь мы уже не «единоличники», нет, а обязательный род оружия, полноправные и непременные члены огромного фронтового коллектива. Мы приносим реальную и немалую пользу, наше участие необходимо там и тут, и потому нас так часто перебрасывают из конца в конец по фронту. Закончили в одном месте — тотчас выезжаем в другое. Как пожарная команда.

У города Городка на фронтовой дороге подорвалась автомашина. Место взрыва оцепили, вызвали нас. Мы приехали, немедленно приступили к разминировке. С двух сторон пошли по три собаки: одна по полотну дороги, две другие — по кюветам.

А машин собралось на дороге — тьма! Везут снаряды к фронту. Двигаются тяжелые провиантские фуры. Едут штабные. Каждый требует: пропусти! Говоришь: нельзя! — не верят: «Да мы тут ездили!»

Потом увидят: смотри — собаки! Следят за действиями животных с напряжением, острым любопытством. По колонне машин уже распространилось известие, что собаки ищут мины.

Собака села — вынули мину. Общий восторг! Кричишь: «Тише!» Собакам нужно работать, а они команды не слышат.

Какое там! Люди лезли на кузова, чтобы рассмотреть происходящее получше, во всеуслышание обменивались замечаниями.

Было найдено четыре мины. Вынули их, потом, обезвреженные, положили у обочины дороги. Потом каждый, видевший это, подходил к нашим вожатым, хлопал по плечу, говорил: «Здорово!» Другие спрашивали: «Долго вы их учили?» Не было такой машины, которая не предлагала бы подвезти собак.

Мне очень хорошо понятно восхищение людей, видящих, какие чудеса творят собаки (для каждого непосвященного в таинства дрессировки, чтоб собака отыскивала мину — действительно чудо!). Никогда не забуду одну встречу на фронтовой дороге.

Шел первый день нашего наступления. Мы продвигались вперед, а навстречу нам по обочине пыльной, жаркой дороги медленно тянулась цепочка раненых, которые могли передвигаться сами; других, тяжелых, везли на санитарных машинах, на грузовиках.

Под деревом, в тени, остановилась автомашина. Над бортами виднелось несколько забинтованных голов, бессильно поникших вниз. Подъехали мы. Я заглянула в кузов и невольно содрогнулась, не смогла подавить своих чувств. Там лежали раненые саперы.

Вы сразу отличите раненого сапера: все ранения — в лицо, в голову. Выжжены глаза, оторваны руки, ноги. «Сапер ошибается один раз».

Сапер прокладывает путь армии. Он первый идет на врага, первый принимает его удар, сталкиваясь со всеми его кознями и коварством. И первый жертвует собой.

Главная наша работа — на минных полях.

Порядок на минном поле очень строгий. Собака на поводке. Человек идет прямо, а четвероногий минер — зигзагом, производя поиск, как идет розыскная собака-ищейка, как охотничья хорошо натасканная собака отыскивает дичь в перелеске, на лугах. Нашла — села. Коротким щупом вожатый нащупал заложенный «сюрприз», поставил вешку. Вешки ставятся справа от себя; с левой стороны идет другой с собакой, тоже ставит вешки. Второй — на тридцать метров позади. Дистанция должна соблюдаться неукоснительно.