Рассказы о природе

– Тять, бердану мою подбери, бердану…

* * *

В печи жарко пылал огонь. Егорка лежал на лавке под тяжёлой овчиной. Глаза его блестели, тело горело. Лесник сидел у него в ногах, поил его горячим чаем с блюдечка.

– Слышу, волки близко, – рассказывал Егорка. – Сдрейфил я! Ружьё выронил, лыжи в снегу завязли, бросил. На первое дерево влез – они уж тут. Скачут, окаянные, зубами щёлкают, меня достать хотят. Ух, и страшно, тятя!

– Молчи, сынок, молчи, родимый! А скажи-ка, стрелок, что за зверя ты подшиб?

– А барсука, тятя! Здоровый барсучище, что твоя свинья. Видал когти-то?

– Барсук, говоришь? А мне и невдомёк. И верно: лапа-то у него когтистая. Ишь, вылез в оттепель, засоня! Спит он в мороз, редкую зиму вылезает. Погоди вот – весна придёт, я тебе нору его покажу. Знатная нора! Лисе нипочём такой не вырыть.

Но Егорка уже не слышал. Голова его свалилась набок, глаза сами закрылись. Он спал.

Лесник взял у него из рук блюдце, плотней прикрыл сына овчиной и глянул в окно.

За окном расходилась метель. Сыпала, сыпала и кружила в воздухе белые лёгкие хлопья – засыпала путаные лесные следы.

Тигр пятиполосик

Пришла осень, и мой подсолнух поспел. Я пошёл срезать его, а Ирка за мной увязалась.

Я ей говорю:

– Всё равно я семечки себе возьму: ведь подсолнух мой.

А она говорит:

– Нет, мой!

Я говорю:

– Как это так – твой? Здравствуйте! Я его посадил. И загородку кругом сделал, чтобы не сломали. Значит, мой.

Она мне:

– А поливала его всё лето я. Значит, мой!

Поливала она – это правда. Просто мне некогда было: всё время охотился на одного тигра. Он в конце сада живёт, в джунглях. Да ведь подсолнух-то я для себя посадил, не для Ирки. Значит, он мой. Правда? Я и говорю:

– Ирка, – говорю, – лучше не лезь. А то ударю!..

Она заревела. А всё равно идёт за мной. Уж такая упрямая! Так вместе и дошли до загородки, где мой подсолнух.

Смотрю, что такое? На подсолнухе мой тигр сидит. Он рыжий. А на спине – раз, два, три, четыре, –  пять ровных чёрных полос.

Я так и стал. Тигр нас не видел: мы от него за кустами были.

Он сидит и преспокойно себе выковыривает семечки из цветка. Выковырнет их и на задние лапы сядет. Как человек: передними держит семечко – и в рот. Шелуху прочь, а семечко за щёку.

Уж чуть ли не половину семечек выковырял!

Я Ирке шепчу:

– Тихо! Стой, не шевелись!

И скорее за рогатку.

Прицелился – бац!

Тигр пискнул – и брык с цветка.

Смотрю, бежит по траве.

Я – за ним.

Он – на забор.

Я подбежал, он – виль – и на другую сторону.

Я Ирке кричу:

– Тут держи!

Сам – через забор.

Он опять на эту сторону.

Ирка, конечно, струсила схватить его, хоть он и раненый: на заборе кровь.

Я поднял сук и со всей силой – раз! – по забору.

В него не попал, а всё равно сшиб.

Он сорвался и в яму – бух!

Под забором большая была яма. С водой! Смотрю, плывёт.

Я побежал кругом ямы.

Он вылез – и шасть на дерево! Сухая осина там стояла. Вся в дырьях, в дуплах.

Он по стволу – и в дупло. Я заметил, в какое.

Я влез на осину и кепкой дупло заткнул.

– Готово! – кричу.

А Ирка снизу:

– Вот он, вот он! С другой стороны выскочил!

Вот ведь! Я скорее вниз. Смотрю, сидит на пеньке, на меня обернулся. Щёки оттопырены – уморительная мордаха!

Только я шаг сделал, он свистнул – нырк! – и под корни. Подошли… смотрим – норка.

Я сел на пенёк с рогаткой и говорю Ирке:

– Беги скорей за лопатой. Я покараулю. Разроем – я его за хвост.

А Ирка говорит:

– Знаешь что? Вот что: молодец пятиполосик. Ты его ранил, а он бегом, и вплавь, и на дерево – не дался в руки. Талант прямо!

Я говорю:

– Зверь, конечно, на рану крепкий. Даже добычи своей не бросил – так за щеками и унёс.

Ирка ко мне на пенёк подсела и говорит:

– Знаешь что? Вот что: у него, наверно, дитёнки. Он семечки своим дитёнкам нёс. И потом ведь он не знал, что это наш подсолнух.

Ну и поехала, и поехала…

– Вот, – говорит, – прибежал пятиполосик к себе домой. Сам весь в крови. Дитёнки с кроваток повскакали: «Папа, папочка! Что с тобой? Кто это тебя так?» А он им семечек дал, говорит: «Кушайте. Это великан один на меня напал. Ух, страшный! На задних ногах бегает. Еле-еле от него ушёл».

Дитёнки от страха трясутся, плачут: «Папочка, сейчас он сюда придёт, всех нас убьёт».

Тут я говорю:

– Ну вот, Ирка, всегда ты так… А видела, какая у него шкура красивая? Я могу тебе подарить её. Повесишь её над кроватью на стенку. И всем будешь говорить, что это тигр полосатый. Бывают такие – небольшие. Один знакомый мальчик тебе его в лесу убил.

Ирка, глупая, как расхохочется:

– Тигр по цветам лазает! В норке живёт! И как ещё он тебя в клочки не разорвал!

Вот уж эти девчонки! Ничего, ничего в охоте не понимают!

Смеялась, смеялась, потом и говорит:

– Знаешь что? Вот что: давай лучше наш подсолнух пятиполосику подарим. Пятиполосик ведь по-взаправдашнему – белочка. Маленькая земляная белочка. Она семечками своих дитёнков кормит. И кладовые себе на зиму набивает. А нам мама семечек сколько хочешь на базаре купит. Калёных попросим: калёные слаще.

А ещё потом говорит:

– Бедненький! Он теперь раненый. Ему трудно бегать. Давай срежем подсолнух и сюда принесём к норке ему. Ладно?