Рассказы о Привидениях Антиквария – Собирателя Древних Книг. Бледный Призрак и Прочая Нежить

Соседи вели себя достаточно тихо. Иногда в коридоре открывалась дверь, и кто-нибудь выбрасывал из комнаты свои сапоги, или какой-нибудь коммивояжер проходил по коридору, бормоча себе под нос неизвестно что, или по ужасной мостовой с грохотом проезжала телега, или слышно было, как кто-то торопится по делам, шлепая по каменным плитам.

Андерсон закончил писать свои письма, заказал виски с содовой и подошел к окну, внимательно изучая глухую стену дома напротив и тени появившиеся на ней.

Насколько он помнил, комнату номер 14 занимал юрист, степенный мужчина, он говорил мало за едой, главным образом был занят изучением небольшой пачки документов, которая лежала рядом с его тарелкой. Тем не менее, очевидно он был любителем порезвиться, когда оставался один. Тогда, по какой еще причине, он мог устроить эту пляску? Тень, которая падала из его комнаты на стену, как раз говорила о том, что он танцевал. То и дело его сухопарая фигура оказывалась напротив окна, он махал руками, и видно было, как костлявая нога с поразительной резвостью взлетает вверх. Видимо, он был босой, да и пол наверняка был покрыт каким-то плотным ковром, потому что его передвижений не было слышно. Адвокат, господин Дженсен, в десять часов ночи отплясывает у себя в номере, вот уж действительно, подходящий сюжет для исторического холста в возвышенном стиле. Андерсон подумал, точно как Эмили из «Удольфских тайн[92], откуда эти строки:

Я в десять вечера вернулась,
Тьма, света не видать.
Кругом все думают, – рехнулась,
Но мне на них плевать.
Зайду я в комнату свою, закрою свой замок,
Всю ночь танцую и пляшу, – соседям, что за прок,
Ругайся хоть весь ваш народ,
Кружусь, верчусь, назад, вперед,
Знай, я дружу с законом,
И пусть сосед как зверь орет,
Теперь мне до всего, – как до пустого звона.

Если бы хозяин гостиницы в этот момент не постучал в дверь, то возможно перед читателем уже была бы изложена вся эта длинная поэма. Сказать, что тот, очутившись в этой комнате, был озадачен, – это значит, ничего не сказать, господин Кристенсен был поражен до крайней степени, так же как и Андерсон, потому что он заметил – произошли какие-то странные перемены. Но он сделал вид, будто бы ничего не произошло. Фотографии, которые ему показывал Андерсон, его заинтересовали очень, демонстрация их сопровождалась убедительным рассказом и объяснениями Андерсона, который добавлял к рассказу свои личные воспоминания. Неизвестно, перешла бы их беседа на ту тему, которая больше всего интересовала Андерсона, то есть, на комнату номер 13, если бы сосед-адвокат в этот момент не запел, да еще так, что ни у кого не возникло никаких сомнений в том, что это певун или напился до чертиков, или с ума спятил. Голос, который они услышали, был высокий и тонкий, и еще к тому же, хриплый, как обычно бывает у певца, который долго не тренировался в пении. Слова песни или мелодию разобрать было невозможно. Его голос взмывал к невиданным высотам и стремительно падал вниз, превращаясь в стон преисполненный отчаяния, так зимой завывает холодный ветер в черной пустой трубе, а еще, такие кошмарные звуки издает орган, когда неожиданно иссякает поток воздуха в его трубах. Это действительно был ужасный звук и Андерсон понимал, что если бы в этот момент он в этой комнате находился один, то, скорее всего, пришлось бы ему искать спасения там, где есть люди, то есть, бежать в соседнюю комнату к коммивояжерам.

Хозяин гостиницы сидел, разинув рот.

– Не могу понять, – в конце концов, произнес он, вытирая пот со лба. Это просто какой-то кошмар. Мне уже доводилось такое слышать, но я был абсолютно уверен в том, что это кошка так орет.

– Он что сума сошел? – сказал Андерсон.

– Увы, как не печально, но придется это признать! А такой хороший клиент, да еще вдобавок ко всему, насколько мне известно, преуспевающий в своем деле, молодой семьянин, детишек растит.

И тут кто-то раздраженной, нервной рукой начал тарабанить в их дверь, которую сам без приглашения и открыл. На пороге стоял тот самый юрист, о котором они только что говорили, в домашней одежде со стоящими дыбом волосами; он был просто взбешен.

– Прошу прощения, сэр, – сказал он, – но я был бы вам весьма признателен, если бы вы прекратили… —

Тут он замолчал, так как было ясно, что никто из присутствующих не имеет никакого отношения к этому нарушению покоя. После минутного затишья вопли возобновились с новой силой и стали еще более дикими, чем прежде.

Черт побери, что это такое? – вырвалось у юриста. – Откуда это? Кто это орет? Я что с ума сошел?

– Господин Дженсен, это в соседней комнате, то есть в вашей. У вас там случайно кошка в трубе не застряла, а межет еще кто-нибудь?