Рассказы о Розе. Side A

– Ну, не знаю, какие там тиражи у Оуэна, – начал Маттиас.

– Очень пока далекие от Фраевских, – Дэмьен покраснел, аж щеки заболели. – Хотя книгу об Иисусе уже включили в обязательное чтение в университетах для культурологов и искусствоведов. Книга про святых у меня есть своя, придет в коробках, я дам почитать… она только-только вышла, на этой неделе появится во всех книжных.

– Короче, я к тому, что отец Декамп скромничает, – Маттиас неожиданно налил себе еще на палец коньяку, видно, разговор его страшно развеселил и он передумал куда-то там бежать. – Он сам может быть чем-то вроде французского аналога Стивена Фрая.

– О, нет. Я же священник.

– Ты также восхитительно придаешь значение ерунде, у тебя шикарный акцент, у тебя много непонятных старомодных увлечений вроде верховой езды и страсти к средневековой поэзии, и ты играешь великолепно на органе, и ты – о, да – католический священник. Как стильно! Тебе нужно начать с кулинарной программы с Клавеллом в качестве помощника, – Маттиас выпил. – Всё равно я думаю, что Стивен Фрай упомянут после обеда не случайно. Что-то отец Декамп прочитал такое с утра, что привело его в белую ярость…

– Аннотация к последней книге, – честно признался отец Дэмьен. – Флавия покупает кучу книг, я тоже иногда, но она больше, и пересылает их сюда, потому, что там у нее нет места для книг, и вообще, ей нравится, когда всё в одном месте; и я взял из коробки последнюю книгу Фрая почитать, поржать; иногда у него бывают хорошие пассы; а в аннотации зачем-то написали, что, ко всем прочим титулам и увлечениям, Стивен Фрай активно борется с вмешательством католической церкви в частную жизнь, причем это официальный статус – борец против вмешательства католической церкви в частную жизнь; а к книге, к сюжету, это вообще никакого отношения не имеет; просто так написали…

– О, неужели где-то католическая церковь еще вмешивается в частную жизнь? – Оуэн подыграл Декампу, но увидел, что Маттиас нахмурился.

– Вооот, Оуэн оценил иронию, а Мёльдерс нет.

– Потому что я вмешиваюсь в личную жизнь, и Стивен Фрай мне не указ.

– Как ты можешь?! Стивен Фрай против. А как ты вмешиваешься, дай-ка подумать… Приносишь людям поесть… с детьми сидишь. В магазин ходишь. Ухаживаешь за больными. Отговариваешь наркоманов от дозы. Да… Абсолютное зло. Я когда прочитал эту фразу, полдня лежал на полу и пил. Какое дело до католической церкви Стивену Фраю – вот что я подумал? И почему католическая церковь? Что за фигня? Мы же и так полупрозрачные, ни на что не влияем. Люди в свою жизнь пускают кого угодно, тетушек двоюродных, бабушек, прочих родственников, Опру, всяких прочих безумцев с ТВ, психологов-любителей, Стивена-сука-Фрая, и они гораздо более чудовищны. Я прямо прифигел от этой приписочки… Вот тогда я и подумал, что Стивен Фрай Антихрист. Не знает, чем бы нас еще добить. Дьявол – вот что печально. Дьявол – это вот такие вот приписочки на книжках всяких знаменитых педиков.

– Предлагаешь организовать фонд защиты от родственников и психологов? Устроить аутодафе книгам Фрая?

– Да срать я хотел на Фрая. Просто я подумал, что мы и вправду в жопе. Кому мы нужны вообще? Церковь совсем уже утратила статус «помощника», поддержки… Кто к нам пойдет вообще? У нас есть куча благотворительных программ. Мы все тут с дипломами медиков, психологов, педагогов, филологов, философов. Но помогаем мы как-то действительно херово… Мы скорее часть декорации – какого-то старинного театра, типа Шекспира в классических костюмах; необычное увлечение…

– О чем ты говоришь, Декамп?! Не ты ли часть живой церкви? Посмотри на Собор в воскресенье, в Пасху, в Рождество? На что ты жалуешься, не понимаю, ты-то еще как вмешиваешься в личную жизнь…

– Чью? Я живого человека исповедующегося уже сто лет не видел. Они ко мне редко ходят. Если только к отцу Амеди опять не протолкнуться, а надо вот к причастию пойти срочно. Блиин, а кто принимает… только отец Декамп… вот жопа… Все любят отца Амеди. Он сидит и плачет с ними часами, будто он не исповедник, а подружка лучшая.

– Конечно. Знаешь, как это бесценно? Только благодаря таким людям, как отец Амеди, церковь встает с колен. Ты хоть представляешь жизнь обычного человека? Без коньяка, оперы, красивых женщин, лошадей, сапог ручной работы? Люди не видят Бога, но не сомневаются в нем, в отличие от тебя. Еще они много смотрят телевизор, а молодые – свои телефоны. Ты же беспощаден. Придумал свой собственный католицизм, своего Бога, такого киношного, Арагорна с мечом, и по своим меркам меряешь людей. Какой был твой последний совет, когда тебя впустили в личную жизнь? Это была мадам Доу, если я правильно помню… ее бьет муж, всю жизнь; они уже пожилые люди. Но она ни разу не обращалась в центры реабилитации за помощью, а вот пришла к отцу Декампу и вдруг разговорилась…