Рассказы о Розе. Side A

…Он надеялся, что квартира его будет в средневековом квартале, как дом отца Декампа, или в шумном центре с магазинами, как улица Гюго, по которой они гуляли; но средневековые кварталы быстро закончились, будто места в маленьком театре; начались современные, но это был уже не центр – обычные спальные районы – все улицы с романтическими названиями – так, видимо, называли кварталы застройщики, пытаясь как-то выделиться, опоэтить обыденность – Крыльев, Западного Ветра, Тополиная; но они всё равно были все одинаковые, но вполне уютные – с парками, магазинами на каждом шагу, современными скульптурами; детскими садами, школами; всюду машины, не самые новые; «вот здесь» – дом был девятиэтажный, и весь в мозаике, изображающей шагающих на стройку человечков; неподалеку действительно шла стройка – что-то величественное, кирпичное, квадратное: «о, та самая православная церковь… правда, похожа на кекс; церковь имени Винни Пуха…» «ладно тебе, а наш Собор похож на скалистую гору – у каждого своя семантика… твоя квартира на девятом этаже, извини» «извиняешься, потому что без лифта?» «нет… с лифтом… но… надо доехать до восьмого, а там пешком один пролет… вдруг ты не любишь такие дома…» «Маттиас, ну что ты… я тебе так благодарен…» «мне это ничего не стоило… я давно знаю хозяйку… удачно сошлось – неудачно вообще, но удачно, что есть куда въехать….» – лифт сплошь оклеен наклейками из жвачек: сердечками, персонажами мультфильмов диснеевских и манги; и еще кто-то написал маркером «Возлюби Бога и делай что хочешь» – «Ооо, – сказал Маттиас, – тут прекрасные порой надписи появляются… Годара цитируют, из фильмов Тарантино целые диалоги – жаль отмывать… Хэммет, Чандлер… Ницше и Маркс, само собой… а это…?» «Аврелий Августин; может, я тоже буду что-то писать; неосознанно, просто в ответ или как приглашение» сказал Дэмьен; и подумал, что это почти как с Артуром Соломоновым переписываться, в «Искусстве кино» – однажды он ответил на одну его колонку, не удержался, хотя Тео его отговаривал – Тео дружил с Артуром когда-то, до Братства, и всё про него знал – что Артур ответит – и начнется – и началось – Артур опубликовал его письмо Дэмьена и свой ответ, Дэмьен написал еще одно письмо с еще кучей аргументированных возражений – и вот они уже два года пикировались, и всё это выходило в журнале и на сайте, и за их перепиской следила куча народу во всем мире – на их переписку ссылались даже в научных статьях; что-то стукнуло в потолке – будто, как в боевиках, на крыше лифта кто-то сидел, в суперкостюме; «это он не ломается, просто живет своей жизнью, может открыться на другом этаже, но это не ааа ужас-ужас» – но в этот раз лифт послушно доехал до восьмого; они вышли и поднялись по лестнице – отдельной, будто на чердак; «о, у меня свой чердак?» «ну, типа того» – Маттиас достал ключи, открыл дверь – и Дэмьену сразу влюбился. Квартира была маленькой-маленькой, со скошенным потолком – мансарда: прихожая, сразу в кухню – из кухни огромное окно, которое выходило на крышу; можно было открыть и вылезти, и сидеть там; смотреть на город – над которым уже поднимался рассвет – они с Маттиасом уже сутки на ногах; комната, вход в ванную и туалет, совмещенные, вход из комнаты – ужасно удобно, не надо бродить по коридору в поисках выключателя ночью; и в комнате же балкон – с тем же видом, на крыши города, на балконе уже стояло плетеное кресло и столик – просто чудо какое-то, Прованс, маленький садик.

– Вот и место для розы, – сказал Маттиас. – Ты нашел свою планету.

Дэмьен был потрясен. Даже в самых смелых мечтах он не мог представить такой красоты.

– Мебели, правда, немного. Почти всё дал отец Декамп – я когда-то тоже жил здесь. Микроволновка, чайник. Это кресло, плетеное, еще одно в комнате, и еще два – в кухне. Кровать была. Такая узкая, девичья, с шифоновым белым балдахином. Ее оставила девушка, которая жила до тебя, передала хозяйке, что ей кровать пока не нужна. Стол письменный и стол обеденный. И стеллаж из «Икеи» под книги и старый комод с барахолки под вещи. Боюсь, что всё.

– А что еще надо?

– Посуда, полотенца всякие… – Маттиас развел руками. – Одежды полный шкаф. Ты же из Братства, тебе, наверное, миллион вещей-подробностей нужно для поддержания уюта и внешнего вида.

Дэмьен обернулся; лицо его красивое было полно такого восторга, детства, зарождающегося вдохновения, что Маттиас смутился – не слишком ли он приложил Дэмьена.

– Извини. Ничего не понял про полотенца и кастрюли. Надо тебя свозить в гости, в Рози Кин, чтобы ты всем рассказал правду о Братстве, – сказал Дэмьен. – Хотя… знаешь, по-моему, там были десертные ложки… Но вот полотенца для ног и вилки для рыбы – это уже наглая ложь. Я понимаю, почему ты смеешься надо мной, но я же всегда живу с кем-то… и сейчас почувствовал себя таким свободным, без всех своих чемоданов, без заботы Тео и отца Декампа и Клавелла… Мне очень мало всего нужно для счастья, ты просто меня плохо знаешь, Маттиас…