Рассказы о Розе. Side A

По радио играла «Falling Down» Duran Duran; Изерли вспоминал, как всему учился – готовить, покупать продукты, шить, стирать; как много нужно вещей, оказывается – все эти лопаточки деревянные для сковородок; банки для солений на вес золота в сезон; отбеливатели без хлора для одежды; и травы для готовки – Изерли посадил свой огород – в первые недели он с ума сходил от радости и валился с ног от забот. И у него всё получалось – и Рождество со всеми пудингами и елками, и Пасха с шоколадным тортом и кучей яиц – он сажал всех братьев накануне раскрашивать; и погреб – как ни странно, закрытых темных помещений Изерли не боялся; особенно любил Изерли варить варенье, сливовое, и потом спускаться за ним в погреб, и подниматься – держать банку, живую, звенящую тихо внутри летом, и потом накладывать золотисто-синее варенье в розетку и есть, и вообще ни о чем не думать, только про Рэя Брэдбери; и еще перемешать с домашней сметаной – ее Изерли покупал на рынке; густую, нежную, крем практически… пока не появился этот Ричи.

Ричи. Изерли поморщился, будто заболело что-то старое – перелом руки, ребра, ушибленная коленка – забыл, задел. Ну что за козел, как сказал про него Тео. Он приехал сразу после отъезда Дэмьена Декампа в семинарию – Дэмьен точно решил принять сан, стать священником; высокий, стройный, с потрясающей фигурой, классный наездник, настоящий аристократ – потомок наполеоновского генерала; в Дэмьене было даже что-то от самого императора – молодого, с картины Жана Антуана Гро – орлиный нос, глаза как раскаленная сталь, узкое страстное лицо, даже стрижка – под якобинскую – челка до середины лба, баки, длинные, почти до шеи, волосы сзади; и одевался он в стиле той эпохи – всегда в белой рубашке, галстуке-банте, разноцветных жилетах, пиджаках или пальто аля сюртук, в обтягивающих джинсах с высокими сапогами, – они с ван Хельсингом катались на лошадях; ездили на соревнования по верховой езде и привозили призы; Дэмьен с нуля обустроил конюшню в Рози Кин; еще Дэмьен был очень хорошим оратором – начитанным, едким, эмоциональным; всему его учил отец Дерек; отец Дерек преподавал им почти все, пока не появился Дэмьен Оуэн; Дэмьен взял на себя литературу и историю искусств; отец Дерек читал латынь, греческий, мировую историю, географию, философию; после символических двух лет в семинарии и принятия сана Дэмьен Декамп сразу получил пост настоятеля легендарного «брошенного» Собора в Асвиле – католики построили Собор в городе, который перешел к протестантам, и Собор так и стоял в центре города пустой, один остов, в нем даже не служили ни разу, в нем не было ни алтаря, ни скамей, одни птицы летали да спали бродяги иногда; из «брошенного» он сделал настоящий Собор – и стал знаменитостью – как, невероятно, из развалин практически – просто Дэмьен умел все делать безупречно – как хороший мафиозный бухгалтер – чтобы не поймали. «Завтра приедет новый брат, – сказал ван Хельсинг, – он вам ужасно не понравится – сразу всем… вы будете вопить о несправедливости, но я серьезно прошу – засуньте свои дурные манеры в жопу; он нам очень нужен» – все засмеялись, ничего не поняли, как это так, всем сразу не понравится – так не бывает; был ужин, братьев тогда осталось совсем мало – только-только освоились Женя и Роб, они приехали вместе – не разлей вода; Йорик и Грин – они были душой Рози Кин; Дилан, брат-близнец Роба, приедет только через полгода; Дэмьен Оуэн – через год. Изерли приготовил комнату, ужин; и они ждали нового брата, смотрели «Остров проклятых», орали в страшных местах. Тогда за братьями ездил сам ван Хельсинг. Был ясный вечер, и закат медленно таял в море, как мороженое в кофе; Изерли вышел посмотреть на такую красоту – он любил закаты, как Маленький принц; будто взорвался розовый сад, и тысячи алых лепестков плыли по воде; и пропустил приезд Ричи. Он вошел, когда его позвал Женя; все смотрели на Ричи – он показался Изерли очень бледным – будто из глубин Исландии; прозрачные голубые глаза, бледно-розовые губы; Изерли представил его сразу в медвежьей белой шкуре – заколдованный принц; «привет, – сказал Изерли, – прости, что я пропустил твой приезд…» Ричи молчал, и Изерли смутился – он всё еще не избавился от робости при виде незнакомых; Йорик тогда был исключением; смотрел на Изерли странно – будто знал его в прошлой жизни, и они там были – врагами или возлюбленными – Изерли не мог понять. Потом Ричи перевел взгляд на его руки – рукава Изерли не стеснялся закатывать, все в Братстве знали его историю; и лицо его скривилось.

– Ты самоубийца? – спросил он вместо приветствия.

Изерли обмер.

– Нет, он с кошкой так крепко однажды сцепился, за кусок рыбы, – пошутил Грин, схватил Изерли за локоть и оттащил его от Ричи. Что-то страшное исходило от этого бледного голубоглазого существа. Он был будто фея Моргана – сейчас достанет палочку и всех заколдует.