Рассказы о Розе. Side A

– Святой Каролюс, что же делать… я ведь могу… ты же знаешь… я ведь так и до Австралии доплыву; но он где-то здесь… блять… надо было все сказать ему сегодня вечером, за какао… что я не ненавижу его… что я просто… просто охраняю его, как умею; а я не умею… – схватился за голову, вздохнул, будто не в бездне был, а в своем кабинете, за столом красного дерева, – отлично, еще полчаса – и я сам умру, – и так темно кругом, что даже если он сейчас же повернет назад, уже не выберется; он даже не знает, где берег; никаких маяков. – Знаешь… я-то ведь не боюсь умереть… но он… он ведь такой… несчастный… – Ричи оглянулся, море будто что-то ждало от него, обещания, жертвы, кольца. – Я отдам полжизни, лишь бы найти его… правда… Каролюс… я отдам пол своей жизни, лишь бы Изерли Флери нашелся… отдам ему пол своей жизни, если ему сегодня суждено умереть… пожалуйста… я знаю, что ты, Боже, не примешь такой дар, но Трэвис, отдай пол моей жизни Трэвису, – не торжественно, грозя небу кулаком, не фатально, чего не сделаешь ради друга, а так искренне, так нежно, будто просил чей-то руки. – Пожалуйста… только верни его… мне так жаль его, он такой хороший… – и его услышали; всё было все таким же темным, как закрытый на лето театр; ни луны, ни звезд; но вдалеке вода засверкала, будто под водой кто-то запустил фейерверк; Ричи улыбнулся, губа лопнула – пересохла от соли; «спасибо, святой Каролюс, спасибо, Трэвис»; и поплыл к искрам; и увидел, как Изерли идет на дно – в столбе света, не воды, а именно света – пылинки вокруг танцуют, как крошечные насекомые вокруг лампы вечером, на террасе, все сидят в креслах-качалках, пахнет сиренью, разговаривают, читают; нырнул и схватил Изерли за руку, тонкое запястье, стебель белой лилии, выдернул из смерти, вытянул, с корнем; Изерли был ледяной, бездыханный; глаза закрыты, лицо белое, усталое, как битые градом цветы; но это было неважно; в Ричи было столько сил, радости и горя, что он готов был проплыть еще столько же – еще одну ночь, до берега, до Рози Кин, где все живое, где сад и сливовое варенье; «все будет хорошо, Изерли»; поцеловал в лоб, положил его себе на плечо лицом вниз; и поплыл обратно; сердце так колотилось от волнения, что поздно-поздно-поздно, кричало «быстрее!», било его ногами, как капризный ребенок; дорогу назад он практически не заметил – тот же свет, дорожка из искр, указывал путь к берегу – будто кто-то шел по воде впереди него, бежал, и рассыпал сверкающие крошки; для небесных голубей; даже Тео увидел блеск на воде; издалека; ему показалось сначала, что от напряжения у него галлюцинации легкие; а потом увидел Ричи с Изерли; вскочил с колен, вбежал в море и помог Ричи вытащить тело.