Рассказы о советских флотоводцах

И все же Быстров ощутил себя в положении человека, который, не посеяв, снимает обильный урожай. Ведь не может он принять это на свой счет — все знают: многие годы учебы и тренировок экипажа подготовили успех, и на разборе учений как-то неловко, что вдруг он, Быстров, представлен в единственном числе. Хотя бы еще назвали Чернышева за компанию. Все же Чернышев — это какая-то частица Говоркова, во всяком случае, каждый из них вложил гораздо больше сил в подготовку моряков, чем он, Быстров, в сущности говоря попавший после Испании из огня да в полымя. И не успел Быстров подумать до конца, как снова услышал слова Душенова:

— Нужно признать ценным опыт моряков эскадренного миноносца. Весь флот должен в ближайшее время перейти на повышенную готовность. Учения еще раз показали, что такая организация дает нам огромные преимущества перед противником. При таком положении мы никогда не будем застигнуты врасплох.

Чернышев теперь уже не улыбался, сидел с серьезным лицом, глядя на сцену, и только крепко сжимал руку Быстрова, выражая многое, что не скажешь словами...

* * *

Нас отделяет четыре десятилетия с лишним от событий, положенных в основу документальных рассказан о К. И. Душенове — выдающемся советском флотоводце, который так и не увидел, как завершилось начатое им дело. Трагическая смерть все же подкараулила его слишком рано. А вот мальчуган Юрка... Впрочем, простите, какой уж там мальчуган! Сейчас Юрий Константинович старше, чем был его отец в пору, когда командовал флотом. Непросто сложилась его судьба. Мечтал о флоте, но на войну попал танкистом, четыре года под огнем, прошел через все боевые испытания и нашел в себе силы и настойчивость, чтобы все-таки стать моряком. Сегодня он инженер-капитан первого ранга в отставке, а был много лет старшим преподавателем высшего военно-морского инженерного училища имени В. И. Ленина. Всякий раз с радостью приезжал он на Северный флот то руководителем курсантской практики, то главным судьей ежегодных спортивных соревнований на приз имени К. И. Душенова. А иногда и просто так пройти по улице имени Душенова в столице флота Североморске, повидаться с местами, где прошло детство...

Он мерил жизнь особой мерой!

В большое плавание...

В знойный летний день 1940 года самолет, прилетевший с Дальнего Востока, совершил посадку на Центральном аэродроме. На поле вышел невысокий коренастый мужчина с острым взглядом небольших серых глаз, смотревших из-под густых нависших бровей. Его томила жара. Он снял на мгновение фуражку, как бы стряхивая с себя усталость, и обтер платком лоб. Это был контрадмирал Арсений Григорьевич Головко.

— Москва! — радостно произнес он, и вместе с ним улыбнулись стоявшие рядом люди.

Москва всегда была гостеприимным домом, куда все с удовольствием возвращались после отлучки. Вот и Головко, приезжая в Москву и только выйдя с вокзала, мельком оглядев хорошо знакомые улицы, площади, дома, сразу примечал, где и что изменилось, выросло, возникло вновь. И, заметив это, оглядывал самого себя, словно спрашивая, оценивая: а что изменилось в тебе самом за это время?

Он бывал здесь еще курсантом в синей фланелевке и бескозырке, с винтовкой на плече: в праздники проходил в строю перед Мавзолеем...

В отличие от многих сверстников, друзей по училищу, в детстве грезивших морем и кораблями, в семье терского казака из станицы Прохладной ни один из четырех сыновей не собирался стать моряком. Отец Головко — ветеринарный фельдшер, мать — неграмотная крестьянка. Большая семья — семь детей. Все помыслы Арсения были обращены на сухопутье, к земле-матушке, и цель одна — посвятить себя сельскому хозяйству. После окончания рабфака он поступил в Тимирязевскую академию. И вдруг неожиданный поворот в жизни: по комсомольской путевке, как и многие другие его сверстники, в 1925 году он идет служить на флот. Но там долго не задерживается: его посылают учиться в Военно-морское училище имени М. В. Фрунзе.

После училища Головко довольно быстро поднимается по крутым ступеням флотской службы. Штурман, минер, помощник командира миноносца, командир дивизиона торпедных катеров, а затем начальник штаба бригады катеров на далеком Тихоокеанском флоте. Именно там выступил он ярым поборником ночных плаваний. Его ум и находчивость проявлялись во всем: в большом и малом. Не раз Арсений Григорьевич выходил в море на катере своего товарища по училищу А. В. Кузьмина, и они проделывали различные эксперименты в поисках наиболее эффективного использования торпедных катеров. Однажды во время очередного учения Тихоокеанского флота, ночью, они незамеченными проскочили в бухту Золотой Рог, доказав, что можно так же незаметно проникнуть в гавань противника.