Рассказы о советских флотоводцах

Мы спустились к бухте и шли вдоль берега мимо тральщиков — этих работяг, не зря прозванных «пахарями моря». Днем и ночью, в любую погоду они ходили В. дозоры, следовали в охранении караванов, часто вступали в бой с самолетами и подводными лодками. Никто не мог с ними соперничать по числу пройденных миль. Мне приходилось наблюдать, как в непогоду водяные валы набрасывались на эти утлые кораблики и они исчезали, скрывались под водой — торчали только верхушки мачт. Но вот прокатывались волны, и снова, как из подводного царства, выплывали сперва мачты, потом ходовой мостик и, наконец, вся верхняя палуба с пушками и пулеметами. По моим наблюдениям, и народ там служил по-особому скромный, непривычный к большой славе и почету. Моряков с тральщиков не часто одаривали боевыми орденами, а уж Золотыми Звездами и подавно. И все же эти корабли не были обделены личным вниманием командующего. Я помнил курьезный случай, когда тральщик ТЩ-10, приписанный к Беломорской флотилии, проводив корабли конвоя, на обратном пути получил разрешение заправиться в Полярном топливом. Во время швартовки на причале оказался один-единственный человек, коренастый мужчина в бушлате, без знаков различия, в простой ушанке.

— Эй, моряк, прими конец! — крикнул в мегафон командир тральщика старший лейтенант Владимир Михайлин. Человек остановился, принял стальной конец, но что-то уж очень замешкался, заводя его на пал. Михайлин, не выдержав, пустил по адресу незнакомца достаточно соленый морской загиб. Каков же был конфуз командира корабля, когда этот, не слишком, по его мнению, расторопный, моряк поднялся по сходне на борт и Михайлин узнал в нем командующего флотом. Вытянувшись, как на смотре, старший лейтенант замер, ожидая колоссального «фитиля». Но, к его изумлению, командующий лишь посмеялся и отделался шуткой. Все происшедшее не только не рассердило адмирала, но, кажется, даже позабавило его.

Мы пришли на бригаду загодя. Головко увидел подводников, тоже явившихся встретить своих боевых друзей, а пока они сидели в кружочек на скамейках у обреза с окурками — любимого места дружеских бесед, «морской травли», — там многое можно было услышать, только поспевай записывать... Головко подошел к ним. Все встали, вытянув руки по швам. Он дал знак рукой, дескать, сидите.

— О чем толкуете? — заинтересовался он.

— Да вот поспорили: далеко ли до Америки?

— К штурманам надо обратиться. Есть штурман среди вас?

— Так точно, товарищ командующий, — поднялся худенький лейтенант.

— В таком случае у меня к вам вопрос: сколько миль от Полярного до Норфолка?

Штурман задумался. Не сразу ответил, назвав солидную цифру, оговорив, что это приблизительно. Кто-то назвал другую цифру.

— А точно? — спросил Головко.

Молчание. И вдруг послышался немного хрипловатый голос:

— Товарищ командующий! Можно мне ответить? Инженер-механик Смычков...

— Пожалуйста...

Инженер-механик назвал близкую к истине цифру. Головко обрадовался, даже повеселел:

— Молодец, механик! У вас штурманам стоит поучиться... — И, увлекшись, перешел к другой близкой теме: — А кто скажет, на чьей стороне была Россия во время войны в Америке между Северными и Южными Штатами?

Понимал, что никто экспромтом, без подготовки, на такой вопрос ответить не сможет, он продолжал:

— В тысяча восемьсот шестьдесят третьем году Россия послала туда две эскадры, давая понять, что она на стороне северян, борющихся с южными рабовладельцами.

— Откуда вы это знаете, товарищ командующий?

— Из книг! — ответил он. — Мы должны знать историю, как свое боевое дело. Ведь история — часть политики, а мы, советские люди, не можем быть аполитичными. Представьте, вдруг дома сынишка задаст вам такой вопрос. Надо же ответить, иначе краснеть придется...

За серой грядой сопок глухо пророкотали зенитки. Все взгляды устремились туда, к выходу в бухту, где уже показалась узенькая длинная, как налим, «малютка». Она бесшумно скользила по глади залива, приближаясь к своим старшим собратьям — «щукам», «зекам», подводным крейсерам.

«Малютка» была на середине гавани, когда к единственной пушке на ее палубе подбежал орудийный расчет. Из дула вырвался желтый огонек — и прогрохотал выстрел. «Значит, кого-то убили», — услышал Головко и подтвердил:

— Наверно, убили.

Лодка подошла к пирсу, поставили трап, и командующий флотом был первым, пожавшим руку командира корабля, поздравившим его с победой...

* * *

Потом мы часто виделись с Головко. И вот однажды после возвращения из Москвы, бодрый, полный свежих впечатлений, он рассказывал мне: