Рассказы о советских флотоводцах

Для связи с базами собрали транспортные средства — ледоколы, суда торгового флота, речного пароходства. Но как сделать этот путь безопасным, прикрыть от огня фашистских батарей? Вот задача со многими неизвестными, выпавшая командующему флотом. Он раздумывал, и уже созревало решение. В первую очередь контрбатарейная борьба! Открыли огонь немецкие батареи, и тут же им отвечает Кронштадт, форты, двенадцатидюймовые орудия линкора «Марат». Но, подумав, он решил: мало того! Хорошо бы корабли сделать невидимками, что бывает в сказке, но в жизни получится ли? И снова раздумья.

...Когда старшему лейтенанту Николаю Николаевичу Амелько сказали: «Вас вызывает командующий флотом!» — он удивился и переспросил: «Сам командующий?» — «Да, — ответили ему. — Вице-адмирал Трибуц».

Амелько был несколько озадачен. Правда, он знал командующего и не раз с ним встречался, начиная с памятного дня, когда курсанты училища, и среди них Амелько, проходили практику на крейсере «Аврора», и однажды во время учений у самого борта «Авроры» всплыла подводная лодка «Декабрист». В рубке показалась высокая худощавая фигура вице-адмирала Трибуца. Он перешел на «Аврору» и с большой охотой, дружески беседовал с курсантами.

Войну старший лейтенант Амелько встретил командиром учебного корабля «Ленинградсовет» в Таллине и сразу включился в боевую жизнь. Конечно, по сравнению с миноносцами или лидерами, его «корвет», спущенный на воду еще в 1896 году, считался дедушкой русского флота. С двумя пушками на борту, имея малый ход, он не поддерживал с моря наши войска и не топил корабли противника, он выполнял куда более скромные задания: перебросить войска из одного порта в другой или сопровождать конвои. Но наступила пора держать экзамен Николаю Николаевичу. Это было во время Таллинского перехода. Тут с блеском проявился и подлинный талант кораблеводителя, и мужество, спокойствие в условиях, труднее каких и не придумаешь. Приняв несколько сот раненых, «Ленинградсовет» вышел из Таллинской гавани в числе последних кораблей. И сразу на него набросились немецкие самолеты. Пользуясь тем, что у него было слабое вооружение, они пикировали, сбрасывая десятки бомб. И все мимо! Одно-единственное, что спасло старый кораблик от прямого попадания, было мастерство маневрирования его командира. Взгляд Амелько был устремлен в небо, он неотрывно следил за самолетами, а как только отрывались бомбы, энергично командовал: «Право руля! Лево руля!» — маневрировал ходами. В итоге «Ленинградсовет» в числе немногих кораблей дошел до Кронштадта, не получив ни одного прямого попадания бомбы. Недаром моряки, бывшие пассажирами, сочинили песенку, которая долго бытовала на флоте:

Амелько, старший лейтенант!
Мы шлем любовь свою
За доблесть, мужество, талант,
Проявленный в бою...

По приходе в Кронштадт командующий выразил самое высокое признание Амелько, на какое он был только способен, сказав: «Горжусь такими командирами!» — вручил ему орден Красного Знамени и сообщил о досрочном присвоении звания капитан-лейтенанта. И вот снова его вызывают.

— Поздравляю с новым назначением, — сообщил Трибуц.

Амелько насторожился.

— Да, да, попрощайтесь со своим «Ленинградсоветом» и принимайте дивизион кораблей-дымзавесчиков. Будете прикрывать конвои...

И, развернув карту восточной части Финского залива, Владимир Филиппович стал показывать фарватер, объяснять все сложности обстановки, где какие батареи установлены противником.

— Вот видите, совсем близко, — подчеркнул он, — могут прямой наводкой бить по кораблям. Так что на вас возлагаю ответственность. Запомните, сколько вышло кораблей — столько и должно прийти в порт назначения...

А дальше все пошло своим чередом. Амелько принял корабли. И вот первый поход — проводка конвоя из Кронштадта в Ленинград. Осенью рано становится сумеречно. Корабли вышли из гавани в залив и построились согласно походному ордеру.

Амелько на ходовом мостике осматривается в бинокль. Взгляд его устремлен на южное побережье залива. Там противник, оттуда жди сюрпризов.

В это время обычная для Балтики сырая, склизкая, дождливая погода, волна бьет в борта корабля. Таинственной темнотой охвачен петергофский берег. Противника не слышно и не видно. Значит, конвой не обнаружен, и можно тому радоваться. Да не тут-то было! Что-то ухнуло вдали, и в небе над кораблями повис осветительный снаряд. Один, другой, третий... Светло как днем.

С ходового мостика команда: «Дым!» Юркие катера-дымозавесчики понеслись вдоль конвоя, окутывая корабли густой белой пеленой. А ветер, как на грех, врывается в дымовую завесу, предательски рассеивает ее в клочья, помогая противнику прицелиться.

И свистят над головой моряков снаряды, взрываясь сначала далеко, затем все ближе и ближе к кораблям. Осколки уже летят на палубу. Дымовые завесы относятся ветром, рассеиваются, и корабли — на глазах противника.