Читаем Рассказы о Сталине полностью

После того как закончились прения, съезд постановил создать редакционную комиссию для установления окончательного текста Конституции. Членом редакционной комиссии съезд избрал также меня.

3 декабря комиссия собралась в Кремле. Я был несказанно рад тому, что мне предстоит работать вместе;с товарищем Сталиным. Товарищ Сталин занял место председателя. Заседание комиссии проходило просто. Каждую статью читал товарищ Сталин. Прочитает и спрашивает: какие имеются у членов редакционной комиссии поправки или изменения? Когда член комиссии заявлял, что у него есть поправка, товарищ Сталин говорил ему: «Идите сюда на трибуну и говорите всем, чтобы люди вас видели и слышали». По многим пунктам Конституции были прения. Вопрос решали голосованием. Иосиф Виссарионович сам вносил много предложений.

5 декабря все делегаты собрались в Большом Кремлевском дворце. Товарищ Андреев предоставил слово для доклада редакционной комиссии товарищу Сталину. Я не буду повторять его речь, так как все ее, конечно, читали. Товарищ Сталин подробно доложил съезду, какие мы внесли поправки в Конституцию на заседании редакционной комиссии.

Ровно в 6 часов вечера 5 декабря 1936 года мы проголосовали и утвердили Сталинскую Конституцию. И, когда Конституция была одобрена, мы дружно спели «Интернационал».

Этот день, когда Союз Советских Социалистических Республик принял свою новую, Сталинскую Конституцию, народы нашей страны никогда не забудут. За несколько минут до закрытия съезда было внесено предложение, чтобы день 5 декабря объявить всенародным праздником. Каждый год в этот день мы будем вспоминать о замечательном Съезде Советов, о докладе товарища Сталина-творца нашей Конституции.

* * *

Приведу еще два эпизода.

29 октября 1937 года. Прием работников металлургической и угольной промышленности руководителями партии и правительства. Присутствуют товарищ Сталин и его соратники. Выступают Каганович, Молотов и Ворошилов.

Товарищ Сталин беседует с металлургами, с горняками.

Вот он подзывает к себе старого, заслуженного шахтера товарища Рябошапку. Спрашивает, как у него дела. А дела в Донбассе шли неважно. Рябошапка откровенно ответил:

— Плохо, товарищ Сталин. Мало угля даем.

Я тоже собирался подойти к товарищу Сталину; хотелось поговорить, но стеснялся. Через несколько времени ко мне подходит товарищ Сталин. Здоровается, берет под руку, ведет к своему столу и говорит:

— Что же вы стесняетесь, не подходите?..

И тут же товарищ Сталин объясняет мне:

— Дело немножко плоховато с углем, поэтому народ собрали…

— Уголек должен все-таки пойти, — ответил я товарищу Сталину. — В Донбассе враги навредили немало и сейчас еще для рабочих не создают нужных условий — оттого меньше угля.

— Это правильно, — твердо сказал товарищ Сталин. — Когда никто не будет мешать рабочему и ему будут созданы условия-уголь будет. Несомненно будет…

Разговорились, и я под конец сказал товарищу Сталину:

— Я теперь учусь в академии. Постараюсь быстрее окончить и пойду работать, куда вы меня пошлете. С честью буду оправдывать доверие.

Товарищ Сталин отнесся к этому одобрительно. Спросил меня, как я живу, какая у меня квартира. Я ответил, что живу хорошо и квартира хорошая — Лазарь Моисеевич лично позаботился.

Товарищ Сталин произнес тост:

— За здоровье товарищей Стаханова, Дюканова, Изотова, Рябошапки и других!

Потом — за здоровье доменщика Коробова, за всю семью доменщиков Коробовых.

Коробов-отец ответил:

— Товарищ Сталин, я уже старик, но я положу все свои силы, чтобы выполнить ваше пожелание и быть впереди других металлургов.

Далеко за полночь затянулась дружеская беседа руководителей партии и правительства с металлургами и угольщиками.

17 мая 1938 года. В Кремле — прием работников высшей школы. Я получил приглашение. Сижу за столом. Появляются товарищ Сталин, руководители партии и правительства. Они проходят через зал. Товарищ Сталин машет рукой, здоровается.

У меня были некоторые дела по депутатской линии к товарищу Молотову. Я пишу записку: «Вячеслав Михайлович, есть у меня дело к Вам, хочу пару слов Вам сказать». Товарищ Молотов поднял руку и поздоровался со мной. Через несколько минут меня зовут. Я иду вперед, к центральному столу, здороваюсь с товарищами Сталиным, Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым, Калининым. Товарищ Молотов усадил меня подле себя и спросил, какие у меня к нему дела. Я сказал, что прошу отпустить автомашины для двух колхозов моего избирательного округа. Вячеслав Михайлович ответил:

— Поможем!

Товарищ Сталин выступил на приеме с замечательной речью о передовой науке. Товарищ Сталин указал и на то, что рядовые рабочие, рядовые люди могут быть новаторами науки. И в заключение он провозгласил тост «за здоровье Стаханова и стахановцев, Папанина и папанинцев».

Я тут же взял слово и, волнуясь от радости, сказал:

— Спасибо товарищу Сталину, который поднял нас на такую высоту!

…Я слушал товарища Сталина на XVIII съезде ВКП(б).

Кто не запомнит на всю свою жизнь эту историческую речь!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное