Рассказы о живой природе

Прошло месяца два. Уехав в отпуск, я совсем забыл о лисенке. А за это время зверек вырос и стал величиной с маленькую кошку на коротких лапках и с пушистым хвостом.

– Он совсем ручной. Меня и сестру Олю очень любит, наверно, потому, что чаще других его кормим, а иногда и играем. Но играть он не умеет,- рассказал мне Коля при встрече.- Выпустишь его, а он подерется с котом, или однажды напал на курицу, еле отбили. Пришлось курицу зарезать – переломил ей лапу. Дедушка Ефим выпорол его вичкой, но он, наверно, не понял – за что, и с тех пор прячется от него, как только завидит. Так что дрессировка не получилась. А ребята часто приходят полюбоваться, носят ему рыбу, мышей и лягушек. Он все ест, даже ягоды. Как приедем с рыбалки, он уже чует свежую рыбу, сядет, как кошка, на задние лапки и ждет: заглядывает в глаза и повизгивает.

Спит, как Жучка, калачиком и морду хвостом закроет.

Забавный… Заходите, Петр Иванович, посмотрите…

А еще через месяц произошел такой случай. Пошла Оля в школу и заглянула к лисе – проведать, а дверь загородки второпях закрыть забыла. Лисичка выскочила и побежала за Олей, догнала ее по дороге, визжит, радуется. Что делать: домой Оле возвращаться поздно, взяла ее с собой. Оставила на дворе у школы, а сама – на урок. После урока отпросилась у учительницы сбегать домой, отвести свою питомицу, а ее и след простыл. Нет ни на дворе школы, ни в соседнем дворе. Побежала Оля по деревне. А тут и ребята за ней увязались – все ищут. Нашли на дворе у тетки Матрены, мертвую.

– Слышу я – чего-то куры в сарае раскричались, вышла…

Смотрю – лиса за ними гоняется. Фу, пропасть, думаю, сумасшедшая какая-то: летом-то, да среди бела дня!

Схватила вилы навозные, да на нее. Приколола, а потом и подумала: «А чего же это она от меня не бежала?» Как я замахнулась на нее, так она к земле прижалась и будто ждет, когда ее ударят. Опомнилась я, да уж поздно было, проткнула ей бок насквозь. Вот ведь печаль-то какая,- рассказывала тетка Матрена.- Да вы не убивайтесь больно-то. Этого добра в нашем лесу хватит. Дедушка Ефим вам и медведя притащит, только попросите.

Серые бродяги

К крыльцу большого двухэтажного дома, что стоит неподалеку от школы, подъехала подвода. Возница – коренастый черноусый мужчина с двустволкой за плечами – ловко спрыгнул с саней и, подбросив лошади сена, накрыл ее попоной и привязал к столбу. Охотник (а это был широко известный в районе промысловик Герасим Федотович) уже хотел было скрыться в сенях дома, как вокруг его саней началась настоящая свалка, сопровождаемая несусветным гвалтом.

Дело в том, что за санями, когда Герасим Федотович проезжал по селу, увязались сначала две дворняги, потом к ним присоединились две-три лайки, и, когда подвода остановилась, это разномастное скопище налетело на сани, разноголосо рыча и тявкая. В санях, однако, оказался надежный сторож – верный спутник Герасима Федотовича во всех охотничьих делах, серая овчарка Полкан. Сначала Полкан не обращал особого внимания на эту хвостатую мелкоту, подбирающуюся к саням, но, когда одна из собак осмелилась прыгнуть в самые розвальни, четвероногий сторож не стерпел и, схватив ее за загривок, швырнул так, что она отлетела по меньшей мере метра на три.

Тут-то и началось. Все собаки (ведь они хозяева села!) пришли в такую ярость, что – не вмешайся в это дело охотник – неизвестно, чем бы все кончилось.

Герасим Федотович вместе с Полканом отогнал собак на почтительное расстояние и восстановил относительный порядок. Полкан снова занял свой пост в санях.

А из ближних домов в это время, на ходу надевая шубенки, уже повыскакивали вездесущие мальчишки, к ним присоединились школьники старших классов, только что закончившие занятия,- и через каких-нибудь пять минут на месте происшествия образовалась толпа человек в пятнадцать-двадцать.

Подошел и я.

– Да что вы ко мне пристали!-добродушно отбивался от ребят Герасим Федотович.- Не я тут хозяин – Полкан.

У него и спрашивайте. Разрешит посмотреть – пожалуйста.

– Что там такое?- не удержался я.

– Не знаем, Петр Иванович. Не хочет показывать,- хором отвечали ребята.

Я поздоровался с охотником и кивнул головой на сани.

– Ну, уж коли Петр Иванович хочет посмотреть, тогда…

Ты как, Полкан, возражать не будешь?

Я подозвал собаку, которая знала меня как одного из приятелей хозяина, и Полкан, спрыгнув с саней, подошел к нам, слегка повиливая гривастым хвостом. Видно было, что он с неохотой покидал свой пост.

– Его добыча, вот и сторожит.- С этими словами охотник откинул брезент, скрывающий поклажу, и мы увидели огромную волчью тушу, растянувшуюся почти во всю длину розвальней. Язык у волка был высунут, на нем и на губах раскрытой пасти застыла хлопьями кровавая пена. Хищно и зло торчали оскаленные клыки, глаза, даже застывшие, смотрели на людей с бессильной яростью и дикой злобой.

Это произвело на некоторых любопытствующих такое впечатление, будто волк был живой. Две-три девочки, втесавшиеся в толпу, вскрикнули от неожиданности и бросились врассыпную от саней, а мальчики постарше подняли их на смех: