Рассказы о жизни. Книга первая

Но могу твердо сказать, что и в те тяжкие дни у меня, как и у многих тысяч рядовых революционеров, ставших жертвами столыпинской реакции, не было и мысли о капитуляции. Я твердо верил, что для нашей партии и всего рабочего класса настанут лучшие времена и мы еще сумеем показать всю свою силу и перед этой силой не устоит прогнивший самодержавный строй.

Находясь в тюремной одиночке в ожидании допросов и суда, я много думал о нашей революционной борьбе и с гордостью сознавал, что мы, большевики-ленинцы, действовали смело и решительно, были душой революции, подлинными ее вожаками. Конечно, мы не избежали многих ошибок. Но борьба закалила нас.

Сейчас, обозревая прожитые годы, яснее видны причины поражения революции 1905—1907 годов. Но и тогда я более или менее верно представлял, в чем заключались наши основные недостатки и слабости: нам не удалось создать повсеместно прочного союза с крестьянством; слабо мы работали в армии и не обеспечили широкий переход на сторону революции солдат и матросов; не имели в достатке оружия, слабо и нерешительно использовали его в революционной борьбе против самодержавия; не сумели мы до конца и повсеместно разоблачить оппортунистическую, соглашательскую политику меньшевиков, сеявших в массах вредные иллюзии, будто либеральная буржуазия заинтересована в победе революции и призвана ею руководить, лживо утверждавших, что свободу и лучшую жизнь можно якобы добыть мирным, конституционным путем. Открытое соглашательство либеральной буржуазии с царизмом, думал я, должно до конца рассеять у народа эти иллюзии и еще яснее показать подлую роль меньшевиков, пресмыкавшихся перед классовыми врагами пролетариата.

Я вновь и вновь вспоминал В. И. Ленина, беседы с ним, его напутствия нам, делегатам-большевикам, после закрытия V съезда РСДРП. Хотелось поделиться с товарищами своими мыслями, но я был в одиночной камере и немыми свидетелями моих раздумий были только тюремные стены.

Революция побеждена, рассуждал я, но она потрясла основы самодержавия, о ней узнал весь мир, и она многому научила нас, явилась суровой проверкой подлинной роли, стремлений и целей всех классов и политических партий, принимавших в ней участие. Мы, передовые пролетарии, можем гордиться своим рабочим классом и нашей рабочей ленинской партией: они всегда и везде были на передовой линии борьбы, вели за собой массы и поэтому по праву завоевали всенародное признание. Правда, мы понесли самые большие потери, но все это не пройдет бесследно, разбудит дремлющие силы во многих странах.

Эти нестройные и отрывочные мысли, конечно, не охватывали событий в целом. Позднее, будучи уже в ссылке, я много думал о революции 1905—1907 годов, связывал с нею подъем стачечного движения в Германии, Австро-Венгрии, Франции, странах Балканского полуострова, рост национально-освободительного движения в Турции, Персии, Китае, Индии, Афганистане, революционное брожение в странах Латинской Америки. Было радостно сознавать, что наши жертвы не пропали даром, и крепла уверенность в том, что мы скоро покажем, на что способен русский рабочий класс, идущий в авангарде всех угнетенных народных масс Российской империи.

Мне была известна ленинская оценка исторической роли нашего рабочего класса в те годы и того опыта, в приобретении которого и мне выпало счастье принимать непосредственное участие.

В статье «Исторический смысл внутрипартийной борьбы в России» В. И. Ленин писал:

«…своей геройской борьбой в течение трех лет (1905—1907) русский пролетариат завоевал себе и русскому народу то, на завоевание чего другие народы потратили десятилетия. Он завоевал освобождение рабочих масс из-под влияния предательского и презренно-бессильного либерализма. Он завоевал себе роль гегемона в борьбе за свободу, за демократию, как условие для борьбы за социализм. Он завоевал всем угнетенным и эксплуатируемым классам России уменье вести революционную массовую борьбу, без которой нигде на свете не достигалось ничего серьезного в прогрессе человечества.

Этих завоеваний не отнимет у русского пролетариата никакая реакция, никакая ненависть, брань и злобствование либералов, никакие шатания, близорукость и маловерие социалистических оппортунистов»[142].