Рассказы о жизни московских зданий и их обитателей

С годами отношения директора с артистами приобрели более формальный характер. Постепенно интерес Гедеонова к театру стал пропадать. Один из петербургских театралов писал по этому поводу: «Нельзя сказать, чтобы он относился ко всем одинаково и умел ценить действительные таланты. Многие из первостепенных артистов не без основания жаловались на притеснения с его стороны; известный балетмейстер Дидло должен был выйти в отставку вследствие недоразумений с директором».

По поводу его любовных похождений ходили анекдоты. Один из них мы приводим со слов актера Михаила Щепкина: директор императорских театров Гедеонов в надежде добыть очередной орден посулил по оплошности одну и ту же воспитанницу в любовницы двум тузам, а когда спохватился, то исправил ошибку и услужил ею третьему, из еще более высокопоставленных, по протекции которого и удостоился желанной награды.

При Гедеонове большое развитие получила русская опера, до него находящаяся на театральных задворках. Он отделил оперную труппу Александринки от драматической, разрешил ставить оперы иностранных композиторов на русском языке. Первым таким опытом на русской сцене была постановка оперы Мейербера «Роберт-Дьявол». Вслед за этим в 1835 году поставлены были оперы Россини, Обера, Герольда.

А вскоре после этого, в ноябре 1836 года, в Петербурге была поставлена «Жизнь за царя» Михаила Глинки. Появление Ивана Сусанина на русской сцене не прошло гладко – Гедеонов потребовал от Глинки кое-что смягчить, так сказать, «округлить острые углы», что вызвало протест автора, вылившийся в нелестные отзывы о директоре. Гедеонов с большим упорством препятствовал принятию новой оперы к постановке. По-видимому, стремясь оградить себя от любых неожиданностей, он отдал ее на суд капельмейстеру театра Кавосу, который к тому же являлся автором оперы на тот же сюжет. Однако Кавос дал произведению Глинки самый положительный отзыв и снял с репертуара свою собственную оперу. Таким образом, «Жизнь за царя» была принята к постановке, но Гедеонов поставил условие: Глинка не должен требовать за оперу вознаграждения. Именно под впечатлением «постановочного процесса» своей оперы Глинка и сказал историческую фразу, кочующую с того времени по всякого рода изданиям: «Дело известное, что искусство для Гедеонова не существует».

А ведь Глинка и Гедеонов были родственниками. Двоюродный брат директора Николай Дмитриевич Гедеонов был женат на сестре композитора Наталье Ивановне. А сын Гедеонова Михаил был другом Глинки.

Власть Гедеонова распространялась на театры обеих столиц. Он мог назначать актеров на те или иные роли, снимать пьесы с постановки, увольнять режиссеров и так далее и тому подобное. Отношение к нему авторов пьес было неоднозначным. Характерным примером является история с постановкой на театральной сцене Александринки пьесы Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского». Драматург написал роли под конкретных актеров. Роль Расплюева он отдал артисту Мартынову, а Гедеонов захотел, чтобы Расплюева играл актер Бурдин. Будучи в Москве, Сухово-Кобылин явился к Гедеонову, чтобы «разобраться». Запись в дневнике драматурга от 9 апреля 1856 года свидетельствует:

«Встал рано – отправился к графу Закревскому, потом к Гедеонову. Имел с ним большой и долгий разговор и спор. Роль Расплюева он отдал Бурдину:

– Почему же?

– А а хочу Мартынова наказать за то, что меня не послушал при выборе пьесы для своего бенефиса – взял какую-то дрянь и прочее…

– Ну, так он уже наказан.

– Нет, этого мало.

– Да, это его дело.

– Нисколько: дирекция столько же должна заботиться об обычных представлениях, как и о бенефисах, чтобы все было отлично. – Почему же хотите Вы, отдавая роль Бурдину, рисковать еще успехом представлений?

– Нисколько! Бурдин исполнит эту роль хорошо.

– Да я ее писал для Мартынова.

– Я ему ее не дам, – и прочее».

Еще через несколько дней Сухово-Кобылин пишет в своем дневнике: «Путаница страшная – все советуют идти к министру… Знакомство с Мартыновым. Он желает играть. Все зависит от каприза директора Гедеонова».

И наконец, последняя запись от 22 апреля 1856 года: «Это никогда не кончится, думал я – и решился идти к Гедеонову. В 9 часов явился к нему. Письмо мое передано уже было ему министром. Он был взбешен – вздумал сказать мне дерзость. Я побледнел и подошел к нему с худыми намерениями – он оробел, просил извинения, стал мягок и сговорчив, и, наконец, дело устроилось. Роль отдана Мартынову…»

Дневниковые записи драматурга передают высокий накал, которого достигли отношения между автором «Свадьбы Кречинского» и театральным директором. Казалось бы, мелочь – кому играть роль. Сухово-Кобылина можно понять – во все времена авторы хотели, чтобы смысл ими написанного был максимально точно передан при инсценировке. Но вот Гедеонов – как он в этом случае похож на своих советских коллег-бюрократов! Разве что партийным билетом не угрожал… Правда, напоминает он нам и еще одного современного персонажа – спонсора, с набитыми деньгами карманами, живущего по правилу: кто платит, тот и заказывает музыку.