Рассказы об Алой

Ну, дальше что рассказывать? Тетки переполошились и вызвали скорую. Скорая приехала и обнаружила смущенного, но совершенно здорового Павла, сидящего на лавочке и пьющего воду из специально бутылочки для фитнеса, врач посоветовал ему следить за давлением и сахаром в крови, и ушел. Ушли и галдящие тетки. Ушел бы и он, но у него через полчаса была еще группа. Кроме того, что-то тревожило его. Трудно было собраться с мыслями, но он собрался и обнаружил, что его тревожит запах. В зале пахло не как обычно – кондиционированных воздухом, потом и дезодорантами… Пахло сладко и томно, и Павел вскоре обнаружил то, что пахло. На широком подоконнике лежала алая тысячелепестковая роза, свежая и прекрасная, и благоухала слаще, чем райский сад.

42. Дурная кровь

Вообще в герцогстве, где в то время располагался лес, отношение к колдуньям и магам всех мастей было нейтральное. Да Алая и не стала бы селиться там, где лютуют белые отряды, а ведуний побивают камнями за то, что они лечат скот и людей (и успешно лечат!). Однако везде бывают темные времена. Случилось так, что молодой герцог, пришедший на смену одышливому и добродушному отцу, влюбился в одну неприступную красавицу насмерть. Та же в ответ только насмеялась над ним. Сколько не пытался пылкий юноша вытравить страсть из своего сердца, ему не удалось, и он, естественно, заподозрил тут недоброе колдовство. А заподозрив, принялся лютовать.

И какую манеру взял! Выберет в какой-нибудь местности самую безобидную старушку, придумает для нее кару попозорнее и велит всем остальным знахаркам и гадалкам присутствовать при казни. Так сказать, в назидание.

И вот Алая вместе с другими ведуньями, из которых, правду сказать, половина была обыкновенными мошенницами, а другая – более-менее удачливыми травницами, стояла на главной площади ближайшего к лесу города и наблюдала, как со скромной и боязливой Антипы снимают платье, нижнюю юбку, исподнее, и выставляют бледное старческое оплывшее тело напоказ всем местным похабникам и острословам. Но этого было мало! Несчастную привязали к столбу, а потом принялись надрезать кожу, норовя задеть самые нежные места, тонким лезвием. Капли крови появлялись то тут, то там, а старушка боялась даже вскрикнуть, пока над ней творили это непотребство, и только тихо крякала, когда боль была уж совсем нестерпимой.

На приятный запах, меж тем, слетелись мухи и оводы. Черной тучей они окружили тело и набросились на дармовую пищу. В это время глашатай звучно выкликал что-то про то, что, дескать, смысл наказания в том, чтобы божьи твари выпили всю дурную кровь из черной ворожеи, так что в результате она очистится от зла, которое в ней поселилось. Если, конечно, выживет, – "а выживет она вряд ли" – читалось в бесстрастном взгляде палача, который стоял поодаль, перебирая агатовые четки.

Между тем творилось странное: оводы и мухи, напившись крови старухи, жирели и разбухали на глазах. А разбухнув до невероятных размеров, вдруг поднялись разом в воздух с грозным жужжанием, выдвинули ставшие невероятно длинными жала и кинулись на стражников, глашатая, палача и толпу зевак.

Визги, крики, грохот переворачиваемых скамеек, свист мечей, которыми ополоумевшие стражники пытались отогнать насекомых… Через семь минут площадь была пуста. На ней осталась только окровавленная Антипа и невозмутимая Алая. Хозяйка леса достала из кармана небольшой перочинный ножичек и аккуратно разрезала веревки, стягивавшие тело старушки. В одном только месте разрезала, и они кольцами опали на землю. Алая взвалила беспамятную Антипу себе на плечо и подтащила к колодцу. Опустила тело на землю, выудила ведро воды и вылила на старушку.

Нет, бедная женщина не обрела вновь молодость и красоту и не ушла с площади, призывно виляя бедрами и дразня жителей города, прильнувших к окнам, роскошной рыжей косой, как потом рассказывали и пели в трактирах по всему герцогству. Но раны ее затянулись, ноги окрепли, и она уже сама, подобрав свои платье, нижнюю юбку и исподнее, принялась довольно споро одеваться, тихо ворча про себя, что ни за какие деньги, больше никому и никогда.

Алая же просто вернулась в свой лес и жила себе там так, будто ничего и не было. И юный, но враз помудревший герцог больше не пытался навести свои порядке в сложном и опасном колдовском мире. А потом вообще встретил какую-то пухленькую блондинку, дочь шестого марк-графа, благополучно женился на ней, потолстел и обрюзг, как когда-то его отец, и все вернулось на круги своя.

43. Пока бьется сердце

Герцог посмотрел на Гаральда Синеокого с уважением: удивительно, как просто великий маг забыл все их распри и пришел на помощь. Если б не он, разве смогли бы они противостоять чудовищному натиску северных варваров? Правда, способ, предложенный чародеем, был непрост, и кое-кто сказал бы ужасен.