Рассказы опустевшей хижины

Те немногие индейцы, которые выжили, стали бездомными в своей собственной стране и были загнаны в резервации. Здесь они находились под властью правительственных чиновников — агентов, которые мало что знали об индейцах и не всегда отличались честностью. Началась горькая и безнадежная борьба, в которой некоторые индейцы опозорили себя, став перебежчиками; одни с овечьей¹ покорностью, другие с низким раболепством, в зависимости от темперамента, помогали врагу в кознях против своего народа. Всякого рода подонки, порой мало чем отличавшиеся от наемных убийц, занимались охотой на индейцев и проявляли ничем не оправданную жестокость, какая бывает у отъявленных негодяев, которым терять уже нечего. Они же вербовались на службу разведчиками и проводниками при военных отрядах колонизаторов. Изредка встречались в этой роли и порядочные люди, полюбившие суровую жизнь на индейской границе. Однако слишком много было злостных убийц, удовлетворявших свои преступные страсти, не рискуя быть вздернутыми на виселицу.

Враги убивали друг друга без разбора, с несказанной жестокостью: одни боролись за то, чтобы захватить, другие — чтобы не отдать залитую кровью землю. И люди и животные, обитавшие в прерии, измучились, потеряли доверие друг к другу и не подпускали к себе близко. И, кто знает, быть может, чувство полной безнадежности нередко толкало людей на измену.

В пограничных городках, размножавшихся как грибы, тюрьма и ночной кабак были нередко главными зданиями; здесь, среди колонизаторов, выросло целое поколение разбойников и головорезов, которые терроризировали население, убивали и грабили, бунтовали против установленных законов и порядков [• И теперь, когда я пишу эти строки, мало что изменилось. Разница лишь в том. что арена действия этого разбоя передвинулась дальше на Восток и что воинствующие искатели приключений измельчали. (Прим, автора.)].

А индейцы, обездоленнные и обессиленные, молчаливо наблюдали, как бледнолицые ссорились и дрались между собой из-за обладания землей, которая не принадлежала никому из них.

Цивилизация пришла на Запад, но Запад теперь одичал. «Дикий Запад», воспеваемый в песнях и прославленный на страницах романов и повестей, был в зените своей славы.

Вековечная сосна была свидетельницей всех перемен, но, казалось, оставалась безучастной. Она стояла неподвижно на перевале гор, суровая и безмолвная.

Много лет спустя после исторической битвы, теперь уже давно забытой, старый человек поднялся по тропе, которая вилась по цветущему лугу горного перевала. Человек шел очень медленно, неуверенным шагом, как ходят люди, чьи силы иссякли и жизненный путь подходит к концу. Когда он подошел к одиноко стоявшей сосне, перед которой расстилалась там, далеко внизу, бескрайняя равнина, он сел на один из выступавших корявых ее корней, и, погрузившись в раздумье, долго смотрел вдаль.

Он увидел там жилища людей, разбросанные повсюду, но только не индейские вигвамы, а деревянные дома бледнолицых, — они стояли на земле, разделенной на правильные квадраты, подобно шахматной доске. Стада бизонов, которые передвигались в былые дни по пастбищу, словно движущийся ковер, уже не оживляли больше прерию. От них остались лишь кости, сваленные в огромные кучи, целые горы костей; местами кости были выложены в высокие, широкие штабеля вдоль железной дороги, чтобы удобнее было погрузить их и отправить на удобрение. Старик хорошо это знал, потому что сам все видел.

И он сидел молча в печальном раздумье, и взгляд его был устремлен на бескрайние просторы равнины.

Охотничьи тропы былых лет теперь превратились в дороги. Сначала пришли звероловы с капканами, они излазили все и проникли в самую глушь, проложили тропы к местам, ранее считавшимся недоступными. Потом появились землепроходцы-разведчики. Надо сказать, что эти «разведчики» редко шли впереди, обычно они следовали по стопам звероловов, но это не мешало им присваивать себе честь первооткрывателей неизвестных мест, которые часто даже назывались их именами. Вслед за ними один за другим приходили топографы, геологи, миссионеры, земельные агенты, торговцы виски, ковбои. И вряд ли кто из них догадывался, за исключением разве звероловов, что тропа, по которой они странствовали, целиком обязана своим существованием старой одинокой сосне, манившей усталых путников под свою тень.

Превращение звериной тропы в тропу, по которой передвигались вьючные животные, а потом в проезжую дорогу произошло быстрее, чем за двадцать лет. Все эти люди, искатели приключений и наживы, проходя мимо старой сосны, уносили с собой — сколько хватало сил — оружие, одежду и украшения индейцев, по непонятным для них причинам громоздившиеся кучами у подножия сосны.

Миссионеры запретили индейцам поклоняться деревьям и Солнцу, верить, что у животных есть душа; они проповедовали христианскую мораль, однако не упускали случая использовать свое влияние на индейцев, чтобы поддержать грабительскую политику пришельцев.