Рассказы отца

Он бережно принял руками свое сердце. Горячее, мягкое, оно сжималось и дергалось у него в ладонях. Неужели вот этот маленький комочек может трудиться столько лет, позволяя человеку быть человеком. Ведь достаточно слегка сжать его и оно навсегда затихнет – человек успокоиться в вечном покое. Парень не заметил, как сквозь его пальцы начала капать кровь. Перевернув комочек, он увидел на нежном тельце своего сердца кровоточащую рану. Ее рваные края двигались в такт сердца, как будто тихо шептали: за что, зачем так глубоко. А чуть подальше парень увидел шрам, от уже давно затянувшейся, может быть, такой же, как и рядом раны.

Так вот почему болит сердце. Так вот почему невыносимо жить на свете, когда у тебя отнимают радость. Сердце на несколько секунд замерло, потом снова судорожно сжалось. Из раны вырвался красный фонтанчик и сердце тяжело и с хрипом проговорило – очень больно, но все за растет и покроется шрамом.

В парк пришла осень – золотая, красивая! Но солнце давно уже не видит своего любимого. Кто-то сказал солнцу, что парень тяжело болен. По лицу солнца соскользнула слеза.

Жизнь, ты удивительна

Весна пришла и в Ригу. Уже несколько дней солнце щедро раздает свои неиссякаемые запасы энергии и бодрости людям. Оно любит их и гордиться ими. А люди, радуясь, стряхивают с себя зимнюю дрему и подставляют ему повеселевшие лица. Особенно остро ощущается настроение весны в парках Риги.

Сюда высыпала самая непосредственная и непоседливая часть населения города – детвора. Пронзительные крики, смех, плач нечаянно обиженных и требовательные, не терпящие возражения, окрики родителей, раздаются буквально со всех сторон.

Все это вместе со свежим воздухом весеннего дня пьянит, будоражит кровь, заставляет по-новому, по-весеннему смотреть на мир.

Пустынны лишь набережные Даугавы. Сама Даугава, совсем недавно сбросив с себя ледяную рубашку, могучим холодным половодьем молча устремляется к морю. Изредка величественно проплывают, последние в этом году, причудливой формы льдины. На одной из скамеек набережной двое парней. Они с удовольствием и видимым блаженством вытянули свои ноги в тяжелых сапогах, расслабили тело. Глаза их закрыты. Заметны лишь подрагивание ресниц и, мгновенно пробегающая по губам, легкая улыбка. Понимающий прохожий никогда не позволит себе нарушит их покой. Кто они? Почему они здесь? – этими вопросами поинтересовался бы разве что только военный патруль. А они, очевидно, воспользовались свободным временем и пришли сюда просто отдохнуть, подышать воздухом и погреться на солнце. И каждый из них, конечно, думал о своем.

Один мысленно уже был у себя на родине. Прямо с вокзала знакомой дорогой ноги уже понесли, понесли вперед. Дома, улицы, переулки – все родное, но как будто новое.

Звонок. Дверь открывается. Выступают слезы. Губы, мягкие и до боли желанные, не дают произнести ни слова. Он вносит ее в комнату. Они вдвоем. Даже не верится. Она у него на коленях, нежная и родная на всю жизнь. Утром он уже не будет слышать осточертевшее: “Подъем!” Они будут вместе. Он сможет ощущать ее тепло и радость.

Жизнь, ты удивительна! Полна противоречий! И из-за этого прекрасна. Без разлуки нет радости встречи, щемящего чувства ожидания; никогда не устававший не ощутит всей прелести отдыха; не голодавший – не знает никогда, что такое кусок черного хлеба; не видевший смерти – никогда не будет по – настоящему любить тебя, жизнь!

…Дяденька, дяденька, дя-я-яденька!

Парень открывает глаза. Перед ним стоит малыш. Он обеими руками трясет парня за колено.

“…Там плывет… Он что-то хочет сказать,” – сбивчиво начинает малыш.

“Ну и что, или спроси, что он хочет сказать,” – сердито говорит парень и снова погружается в дрему. Ему обидно, что его прервали, ему снова хочется домой. А тот же голосок настойчиво твердит: “Дяденька, дяденька! Он говорит, …говорит больше не могу плыть!”

Глаза у мальчонки широко открыты, губы почему-то дрожат, и ручонка с оттопыренными пальчиками показывает на реку.