Рассказы печального студента

Холодный, режущий ветер действовал не хуже анестезии, делая лица бесчувственными. Парни не любили магазинов, но в этот морозный вечер они не пропустили не одного. В «Букинисте» осмотрели новенькие, не подходящие под название магазина, но ужасно м одные книги с солидными цифрами на ценниках и старые, ветхие, пожалуй, никому не нужные, но внушающие этой своей ветхостью уважение, фолианты с не менее солидными ценниками. Две смятые пятерки, валявшиеся в пустом «дипломате», который держал более худощавый парень, не имели с этой солидностью ничего общего, но парни пробыли в «Букинисте» гораздо больше времени, чем требовалось бы просто для согревания. В «Энергии» на полках лежали штабеля разнокалиберных лампочек, штепселя и выключатели довоенного образца, на потолке теснились люстры с претензией либо на классичность, либо на дизайнерскую модерновость, впрочем, все одинаково безвкусные. «Канцтовары» были на другой стороне улицы, но они пошли и туда, смутно надеясь найти хоть там те пластинки, за которыми они и приехали сюда через полгорода, но опоздали — в универмаге их уже не было, как, впрочем, и здесь. Своим содержимым «Канцтовары» могли порадовать первоклассника, но никак не студента. «Военторг» навевал не самые веселые воспоминания, но так как перед ним целый квартал не было магазинов, они зашли и туда. Там их внимание ничто не привлекло — ни погоны, ни лычки, ни женские чулки. В ювелирный они не зашли, а заглянули в соседнюю «точку», на дверях которой весел обрывок оберточной бумаги с крупными кривыми буквами «Мороженое 13 коп.». Столь нехитрая реклама действовала, и даже в такую погоду у прилавка стояли желающие полакомиться. В «дипломате» забренчала мелочь, а покупательская возможность двоих приятелей снизилась. В «Комиссионном» они с заинтересованными лицами покупателей изучили куртки («эта аляповатая — а такие полгорода носит — а это самопал явный») — но ничего не купили, конечно, хотя обнова бы им не помешала, особенно обладателю «дипломата», чей длинный черный плащ хоть слегка и отдавал шиком, но теплее от этого не становился. Рядом с одеждой продавали аппаратуру. В выставленный на продажу видеомагнитофон была вставлена кассета и кучка забредших сюда зевак смотрела на экран, где один английский комик под взрывы хохота за кадром отпускал плоские, пошлые, совершенно не смешные шутки. От «комиссионного» до автобусной остановки было рукой подать, и парни обошлись бы без заходов в теплые залы, но когда прямо перед ними мужчина зашел в дверь под вывеской «Инструменты», оба по уже выработавшейся привычки направились за ним. Внутри все трое в нерешительности остановились. Магазин был весь заставлен какими-то ящиками, превратившими его в лабиринт. Товары лежали на прилавках, но за прилавками никого не было. Никого не было и за кассой, и вообще нигде. Мужчина что-то пробормотал о возможном ремонте. Один из парней, тот, что был без «дипломата», сделал театральный жест: «Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь!» Рука его, завершив широкий круг, указала на чемоданчик с набором инструментов, стоявший на прилавке и снабженный ценником «24 руб.» Парень посмотрел в направлении своей руки и на несколько секунд застыл. Потом вдруг заспешил: — «Ладно, ладно, пошли, нечего тут делать!» Выйдя, они рассмотрели записку на двери — «Магазин закрыт Госпожнадзором». «Закрыт, да не закрыт!» проворчал мужчина. Еще не подойдя к остановке, они заметили автобус. «Это твой! Беги давай, завтра увидимся. Пока!» Парень заскочил на ступеньку автобуса, повернулся и успел махнуть рукой темной фигуре с «дипломатом» в руке. Протолкнувшись в самый конец автобуса, он прислонился к стеклу, густо покрытому льдом, и задумался. «Что это со мной? Вроде раньше и мысли такие не приходили. Вор я, что ли? Да и не нужны мне совсем эти инструменты. Почему же мне пришло в голову э т о? Так просто — шаг к прилавку, закрыть чемоданчик и в дверь. Он почти такой же, как наш „дипломат“, в случае чего быстро поменялся — и докажи потом. Господи, о чем это я?!! Неужели, если бы не было того мужика… Нет, если бы я был один… Нет! Не было же со мной никогда раньше такого. Раньше… а вот сейчас, будь я один? Это так легко, только шагнуть к прилавку… И план возник моментально в голове… И никаких других мыслей в этот момент, лишь как…как украсть. Я — вор! Я — вор? Сейчас мне помешали. А если потом, завтра, через неделю, через пять минут опять я попаду в ситуацию, когда взять легче, чем не взять… я возьму? Опять возникнет в голове план действий и я начну его осуществлять?» Хотя в автобусе было отнюдь не жарко, вдоль его спины стало мокро. «Я что-то должен сделать с собой, как-то себя изменить. Раз я могу мыслить нечестно, то скоро начну и действовать подло. Я не украл, но я видел возможность украсть там, где другой бы увидел что-то иное. Таких, как я, надо изолировать, изолировать от подобных соблазнов. Ладно, хоть узнал это про себя, а то живешь и не знаешь, что ты — вор!»

Отодвинув разломанный ящик и припадая на затекшую ногу, человек в сером костюме подошел к прилавку.