Рассказы про «Катюшу»

бомбардировщика. С ревом и свистом полетели вниз бомбы. Послышались

взрывы...

— Неужели по дивизиону?.. Если немцы нащупали его, то не отстанут.

Москвин на полном ходу въехал в поселок. Да, прямое попадание в

боевую машину. Есть убитые и раненые... Врач, фельдшер, санитары бросились

на помощь.

Медлить было нельзя. Отдав нужные распоряжения относительно раненых и

убитых, Москвин вызвал Бериашвили.

Старший лейтенант Давид Бериашвили, или Дидико, как ласково называли

его друзья, был одним из самых отважных и уважаемых воинов в дивизионе.

Под стать командиру были и его подчиненные, как и он, молчаливые,

несколько угрюмые, но в делах горячие. Командиры боевых машин Глинин и

Гусев, разведчик Шустров еще со времени боев под Москвой славились своей

отвагой.

— Батарее следовать в район аэродрома, — приказал Москвин. — Вот

здесь у дороги, — он показал точку на карте, — оставить часть людей и

оборудовать запасные позиции. Боевые машины вывести севернее

противотанкового рва. Там занять основную позицию, хорошо окопаться.

Подготовить аппарели для стрельбы прямой наводкой. Впереди вас к Красному

Крыму пойдут две разведывательные группы — младшего политрука Абызова и

главстаршины Шустрова. Держите с ними связь.

Батарея Бериашвили немедленно двинулась в путь. Опережая ее, на

грузовиках с радиостанциями выехали разведчики.

Абызов и Шустров не раз ходили на опасные и трудные дела. Поэтому,

инструктируя их, командир дивизиона говорил лишь об обстановке и сигналах

для связи. Разведчики понимали Москвина с полуслова.

Вслед за боевыми машинами Бериашвили в район аэродрома направились

две другие батареи... Предчувствие Москвина оправдалось. Как только

дивизион оказался в пути, на горизонте появились немецкие

бомбардировщики... Пять... Десять... Пятнадцать... Они шли широким

фронтом, прочесывая степь. Самолеты бомбили войска, отходившие к Ростову.

Москвин приказал дивизиону рассредоточиться. Вокруг была голая степь.

Лишь местами виднелись поля подсолнухов — «защита» явно ненадежная; для

маскировки — места тоже не подходящие. Но другого выхода не было. Боевые

машины рассеялись среди подсолнухов. Гвардейцы залегли и стали ждать...

Дивизиону была придана зенитная батарея 37-мм автоматических пушек.

Зенитчики заняли огневую позицию рядом с боевыми машинами.

Не меняя курса, немецкие самолеты прошли над гвардейцами. Но

фашистские летчики, видимо, не заметили наших «катюш» и ни одной бомбы не

сбросили.

— Пронесло! — облегченно вздохнул Москвин.

Но как только гвардейцы возобновили марш, на горизонте вновь

появились немецкие самолеты.

Три бомбардировщика, отделившись от своей группы, развернулись над

батареей Бериашвили и, снизившись, сбросили бомбы. Гвардейцы открыли

стрельбу из автоматов, ружей, пистолетов... Заработали автоматические

зенитные пушки.

В продолжение двух часов вражеские самолеты появлялись группами с

интервалами в десять — пятнадцать минут. Гвардейцы приспособились к этой

тактике вражеской авиации и продолжали выдвигаться на огневые позиции

своеобразными «перебежками». Как только «юнкерсы» уходили, «катюши», все

еще рассредоточенные по степи, на полном ходу мчались вперед и

останавливались к моменту нового появления вражеских самолетов...

Москвин еще был в пути, когда севернее Ростова, километрах в шести от

него, в степи вдруг возник знакомый гул залпа. «Стреляет Бериашвили» —

понял командир дивизиона. «Но почему так скоро?» Москвин не ожидал, что

Бериашвили будет вынужден с ходу вступить в бой. И куда он ведет огонь? По

Красному Крыму? Туда еще утром ушли три наших пушечных полка. Неужели

противник их смял и уже достиг Красного Крыма?

Командир дивизиона помчался к Бериашвили.

Над степью висели густые облака пыли. Москвин ехал навстречу войскам,

продолжавшим отступать к югу, за Дон. Шли разрозненные полки и дивизии,

потерявшие большую часть своего личного состава и тяжелого вооружения.

Тылы были настолько дезорганизованы, что пехота отходила почти без

патронов, автомобили сжигали последние килограммы горючего... Подобное

Москвин видел только летом сорок первого года на дорогах Смоленщины. «Кто

же будет защищать Ростов?» — невольно спрашивал себя Москвин. Он знал, что

наше командование задерживает у Дона части и подразделения, которые ранее

успели оторваться от противника и привести себя в порядок. Одновременно к

северу выдвигаются некоторые резервные части. Но смогут ли эти

малочисленные войска сдержать противника настолько, чтобы выиграть время,

необходимое для создания обороны на левом берегу Дона?.. Москвин понимал,

что его гвардейцам предстоят трудные дела: на Ростов идут танковые и

мотомеханизированные дивизии врага, их удары стремительны, опасность

столкновения с ними велика... Но Москвин верил: его люди, закаленные еще в

боях под Москвой, знающие силу своего оружия, и на этот раз проявят

стойкость, достойную Советской Гвардии.