Рассказы про «Катюшу»

посмотреть, что происходит у противотанкового рва. Снаряды уже

разорвались, и в местах их падения возникли красные, с клубами черного

дыма огни. Вот один такой факел, вот второй... Глинин понял: он поджег два

немецких танка... Другие, на время остановившись, открыли бешеную

стрельбу. Видимо, они искали «катюшу», так дерзко обрушившую на них

смертоносный огонь... Но напрасно! Боевая машина Глинина уже скрылась, и

снаряды то не долетали до нее, то ложились в стороне.

— Эх, мать, степь донская! — повторил свою веселую присказку Глинин.

Его машина остановилась. Он первым выскочил из кабины, и трудно было

узнать в нем прежнего молчаливого и медлительного старшину второй статьи.

— Ну, как? — бросились ему навстречу товарищи из боевого расчета.

— Разве отсюда не видать? — с достоинством вмещался водитель.

— Полно разговаривать! Заряжай! — скомандовал Глинин. Он вновь был

готов к делу.

Командир боевой машины решил еще раз выйти на прямую наводку.

— Товарищ старшина, может, теперь кому другому поехать? — спросил

кто-то из темноты.

Но Глинин и слушать не хотел:

— Сам пойду, — ответил он тоном, не терпящим возражения.

И снова сел в кабину.

Где-то справа тоже возникло знакомое шипение реактивных снарядов. И

вот уже летят они в высоте... Прошло с полминуты, и снаряды появились

слева, затем еще справа и дальше по фронту... Это открыли огонь другие

«катюши» из дивизиона Москвина.

— Быстрей! — скомандовал Глинин водителю.

Несколько минут спустя Глинин произвел второй залп.

В течение всей этой трудной памятной ночи «катюши» Москвина вели

огонь почти непрерывно. Рассредоточившись на широком фронте, все три

батареи вступили в борьбу с немецкими танками. Подразделения Павлюка и

Сбоева стреляли с закрытых позиций, а гвардейцы Бериашвили, подобно

Глинину, в продолжение многих часов до самого рассвета выходили на трудные

поединки, встречаясь с врагом лицом к лицу...

Там, где сражались гвардейцы, враг не прошел. Он преодолел

противотанковый ров в другом месте, и только тогда Москвин приказал дать

сигнал зелеными ракетами. «Катюши» стали отходить, но при этом они то и

дело останавливались и в упор расстреливали немецкие танки.

Вражеский снаряд повредил боевую машину, командиром которой был

старшина второй статьи Ампилов. Что делать? Ампилов приказал своему

расчету занять круговую оборону, а одного матроса послал в тыл, чтобы он

привел какую-нибудь машину: возможно, удастся взять установку на буксир.

Но этот план не удался. Танки противника приближались. Тогда Ампилов

зарядил подбитую боевую машину, пристрелял участок и, когда вражеские

танки приблизились, произвел залп... В предрассветной степи вспыхнул еще

один факел.

Расчет Ампилова продолжал защищать подбитую машину. Лишь когда был

ранен командир и стало ясно, что вывести боевую машину не удастся, ее

взорвали.

К рассвету бой не стих, он только переместился ближе к Ростову, а

затем и на окраины города.

Утром гвардейцы узнали о судьбе Абызова и его разведчиков. Они

настолько хорошо замаскировались и окопались, что остались не замеченными

противником. Разведчики уцелели и после залпа, вызванного ими на себя.

Ночью, скрытно, Абызов и его товарищи вошли в Ростов и присоединились к

дивизиону.

К переправе через Дон батареи Москвина подходили одновременно. Все

улицы Ростова были запружены людьми, машинами, повозками, лошадьми. На

дорогах, ведущих к реке, образовались «пробки». Они растянулись на

полтора — два километра... Город был объят пожарами. Над переправами все

еще висели вражеские самолеты.

Гвардейцы с трудом пробились на улицу Энгельса, а затем по

переулкам — к реке. По понтонному мосту боевые машины и грузовики

переправились сначала на Зеленый остров, возвышающийся посреди Дона, а

затем на южный берег реки.

К пяти часам утра переправа дивизиона закончилась.

...Возле Батайска группу гвардейцев-моряков остановил генерал,

командующий армией. Он ехал в машине и, увидев на дороге реактивные

установки, покрытые чехлами, приказал остановить колонну.

— Какой дивизион? — спросил он.

— Четырнадцатый отдельный гвардейский Ставки Верховного

Главнокомандования Красной Армии!

— Моряки? — уточнил командующий.

— Так точно.

— Под Ростовом хорошо дрались. Молодцы! Передайте это всему личному

составу.

— Служим Советскому Союзу! — отозвался гвардии лейтенант Бескупский,

старший в группе.

Командующий уже хотел ехать дальше. Но Бескупский приложил руку к

фуражке:

— Товарищ генерал, разрешите доложить: вы, может быть, прикажете

письменно передать вашу благодарность?

Командарм улыбнулся:

— Письменно? Разве так не поверят? — Он раскрыл полевую книжку и

крупно, размашисто написал:

«Командиру дивизиона тов. Москвину, комиссару тов. Юровскому.

Приветствую весь славный 14-й гвардейский минометный дивизион. Свои задачи

вы решили героически. В боях за Ростов дивизион истребил немало фашистской

нечисти... Еще раз приветствую славных гвардейцев...»