Рассказы про «Катюшу»

Оказавшись без поддержки пехоты, подвижная группа стала менее

боеспособной. Но и при этом командир группы считал, что части, находящиеся

в его распоряжении, должны выполнять прежнюю задачу: наносить противнику

контрудары на направлениях его наибольшей активности.

Израсходовав в Целине большую часть боеприпасов и горючего,

гвардейские минометные части начали отходить к станице Средний Егорлык.

Вражеские танки, стремясь уйти из-под огня реактивной артиллерии,

усилили натиск на флангах. В полдень 29 июля разведка донесла, что

немецкие танки развивают наступление в направлении на Развильное и Белую

Глину. Над полками «катюш» нависла угроза окружения... Опасность еще более

увеличилась, когда подвижная группа, несмотря на все предпринятые меры, не

смогла установить связь с соседями: соединения 56-й армии продолжали

поспешно отходить к югу. В довершение всего с ночи 28 июля неожиданно

прервалась радиосвязь со штабом фронта. Создалось критическое положение.

После полудня неожиданно разразился проливной дождь. Степные дороги

размякли. Гвардейские минометные полки стали увязать в грязи.

Командир подвижной группы вырвался вперед и прибыл в Средний Егорлык

до подхода своих частей.

Нужно было принять решение, как действовать дальше.

На окнах хаты, где остановился командир группы, отплясывали последние

капли дождя. Полковник приказал окружавшим его офицерам штаба подготовить

оперативную карту, на которой показать, на каких рубежах подвижная группа

вела с противником бои, где находится сейчас, куда намерена отойти, если

других распоряжений не последует... Сам он сел в стороне и начал писать

донесение командующему фронтом. Он докладывал, что «удары реактивной

артиллерии эффективны. В лоб идти танки боятся...» Но бои последних дней

не прошли бесследно и для полков «катюш». Потери значительны. Из-за

интенсивной огневой деятельности израсходована большая часть боеприпасов и

горючего. На складе, перебазированном в Новоалександровскую, осталось

всего лишь три полковых залпа. Ожидать пополнения неоткуда... Но хуже

всего то, что полки лишились поддержки пехоты. Нет связи с соседями...

Теперь потеряна связь со штабом фронта... А противник наседает с севера;

он обходит слева и справа...

Полковник отложил карандаш, задумался.

Конечно, можно отойти еще южнее и ждать, когда установится связь со

штабом фронта, просить поддержки, прикрытия. Но это значит выйти из боя,

когда еще можно воевать. Нет, это недостойно гвардии! И командир написал

командующему фронтом:

«Если в дальнейшем не будет связи со штабом фронта и соседями, будем

действовать самостоятельно, сообразуясь с обстановкой. Драться будем до

последнего снаряда и последнего литра горючего...»

Закончив донесение, полковник вызвал капитана Бороданкова,

выполнявшего обязанности офицера связи:

— Садитесь в самолет и летите в штаб фронта. Вчера он был в Сальске.

Если уже выехал — ищите в другом месте. Вручите пакет лично командующему,

повторяю, лично!.. Здесь карта и оперативное донесение особой важности...

Полковник коротко изложил содержание документов, объяснил обстановку,

в которой оказалась подвижная группа, и спросил Бороданкова:

— Вам все ясно?

— Так точно, товарищ гвардии полковник.

— Действуйте...

...С тех пор как начались бои на Дону, капитан Бороданков не имел ни

единого часа отдыха. С огневых позиций дивизионов он мчался на командные

пункты стрелковых дивизий, оттуда — в штабы армий и снова в полки... В

районе донских переправ клокотал смерч огня и стали. Вода кипела от

разрывов бомб и снарядов. Бороданков дважды вплавь переправлялся через Дон

и передавал важные приказы командования. Он летал в Батайск, когда туда

уже входили немецкие танки. В последние два дня капитан почти не выходил

из самолета: он поддерживал связь с частями и штабом фронта.

В Средний Егарлык Бороданков прилетел лишь два часа назад; он

разыскивал штаб 56-й армии. Глаза его были усталые от бессонницы, на

молодом лице без времени прорезались морщины... Спать! — это было

единственное его желание; от усталости он едва держался на ногах.

Бороданков прилег на скамейке в штабе. Рядом без умолку трещала машинка.

Прибегали и убегали офицеры связи. Во весь голос кричал телефонист. Под

окном мазанки без конца проносились, урча двигателями, автомобили, но

Бороданков спал. Он лежал, запрокинув голову, беспомощно раскинув руки...

Сейчас ему снова предстоял трудный путь.

Связной самолет взмыл вверх. Время уже было позднее. Небо заволокло

облаками. Густая тьма разлилась, и внизу еле заметными стали хутора,

дороги, сады, балки.

До Сальска еще не долетели, когда летчик, повернувшись к Бороданкову,

указал на неясные огни, возникшие внизу. Там разгорались и гасли зарницы

артиллерийских выстрелов. Взлетали вверх белые, красные и зеленые факелы

сигнальных ракет. Стало ясно: где-то вблизи проходит фронт. Значит, лететь

на север незачем.

Спустились ниже, повернули на юг...