Рассказы про жизнь

Грозно, как мог, проговорил старший, но сразу же осёкся и понял, что шутка не удалась, они все были в одинаковой роли и преспокойно могли попасть именно на корм. Тем временем в стае стало всё заметнее некое движение. Волки начали часто меняться местами, они приближались к туше и после сразу отбегали. В ситуации назрели явные перемены. Это было уже видно, как говорится, не вооружённым глазом.

– Вот попали, братцы, хоть бы кол, что ли, или дубину какую…

Наконец подал голос Сашка.

– А что, дубина как раз к месту булла бы, может, рванём сквозь стаю, к трактору. Если повезёт, они на тушу набросятся, а мы смоемся.

Мишкина мысль, в этот отчаянный момент, нашлась очень к стати. Не известно повезло бы или нет, но шанс к спасению именно таким способом, как вариант, теперь появился. Уж если продолжать стоять в круговой обороне, то окончание пьесы можно было бы писать заранее. Наконец шеф пришёл в себя и начал давать остальным свои указания:

– Саня, давай, понемногу, кочегарь к осинкам, топор оставь Мишке, если они за тобой не увяжутся спустись ниже по тропинке, а там… рви полем и, может, в кабину ДТ-хи заскочишь. Тогда и нас вытащить сумеешь. Саня, что с тобой? Чего молчишь? Саня, нам минута осталась, от силы. Видишь, крупный уже слюной изошёл.

Николай говорил, и в то же время не отводил взгляда от самого крупного самца, того, что стоял метрах в семи, восьми и изучающее наблюдал за происходящим. Это был вожак стаи, явного превосходства над остальными он вовсе и не скрывал. Матёрый зверюга видно ждал момента, что бы отдать всей стае команду ФАС.

А Саня всё молчал, будучи не в состоянии обронить хоть слово.

– Ты, скотина, чего молчишь, к тебе обращаюсь или к столбу.

Николай толкнул в бок обмякшего тракториста. Тот встрепенулся и сбивчивым голосом забормотал.

– Коль, да ты ЧЁ такое придумал, это как… я один сквозь стаю… Не могу я, у меня радикулит, Коля, не могу, я.

Чуть не плача взмолился Сашка.

– Если не пойдёшь, то через пару минут твой радикулит будет в желудке вон той падлы, что слева на тебя пялится. Иди, сказал, мухой туда и обратно, за нами. Мы тут их пока придержим. Иди, братишка, нет выхода больше, иди, родной.

Санька словно заворожённый протянул топорик Мишке и, почти не глядя по сторонам, поплёлся в сторону ближайших осинок. Он думал так, если вообще можно было думать в его ситуации:

– Осинка хоть и тоненькая, а всё же дерево, а на дереве безопаснее, чем возле лося, правильно ведь. Если что, на неё можно и взобраться, можно и отсидеться, можно и…

Так увлёкся Санёк рассуждениями, что в первую попавшуюся осинку треснулся лбом. Это привело его, наконец, в частичное сознание. Он мгновенно вспомнил родной дом, родную маму, сестру, тётю Лизу и её сыновей и ещё много чего вспомнил. В общем, вся жизнь сейсекунд пролетела перед его взором. Неожиданно для самого себя Санька сообразил, что этакое бывает только перед смертью. Как эта мысль проникла ему в голову, он не понял, но точно знал, что смерть пришла сейчас именно за ним. Он всё так же не смотрел по сторонам, но всем своим телом ощущал на себе пристальные взгляды оголодавших волков, более того, он ощущал их прикосновения к собственному телу. Ему чудилось, что вот волки тронули его своим влажным носом за бедро, вот за поясницу, а вот коснулись его валенка. Душа Снькина в эти моменты обитала в пятках, и к тому же готовилась к отплытию в бесконечность. Ничего рядом с собой он в эти мгновения не ощущал, реальность отплыла куда-то за горизонт и больше его не посещала.

Троица теперь стала парой. Оказалось, что волки умеют считать до трёх, увидев перемены в обстановке они ещё более воодушевились, их напор всё нарастал. Попарно и поодиночке они всё ближе и ближе стали прижиматься к перепуганным парням. Первый самый смелый скакнул вперёд и ухватил тушу лося за кость повыше копыта. Напрягся, потянул её на себя, но тут же отскочил, показав оторопевшим охотникам свой фирменный оскал.