Рассказы (публикации 2009–2017 годов)

Рона. Из всех его учениц в том году, а это шесть классов — два восьмых, два девятых и два десятых, около двухсот девочек, по математике и физике Рона была самой сильной. Тогда, начиная примерно с третьей четверти, он за умеренную плату стал давать частные уроки. А способных учеников из несостоятельных семейств вообще репетировал бесплатно. Уже года через два Иосиф Ефимович в городе слыл лучшим репетитором по математике и очень неплохо зарабатывал, хотя гонорар его был ниже, чем принято, и не менее половины его учеников были бесплатными. Все подготовленные им сдавали вступительные экзамены в ВУЗы только на отлично. В Роне он был уверен. Но всё же после окончания ею школы и до самых вступительных экзаменов в политехническом институте продолжал заниматься с нею. Более того, сопровождал семнадцатилетнюю девочку в институт на каждый экзамен. И пришёл с нею посмотреть список принятых абитуриентов. Рона увидела свою фамилию в числе принятых и с радостным возгласом обняла его, прижалась и неумело, но страстно поцеловала в губы. Это был не поцелуй благодарности, а поцелуй женщины. Он был ошеломлён. Он был счастлив.

Он безнадежно мечтал об этом с того самого дня, когда впервые начинающим учителем вошёл в класс. Но как он мог надеяться? Инвалид без руки, На восемь лет старше её, красивейшей девушки в классе. Тут же возле доски объявлений Рона призналась, что полюбила его в ту самую минуту, когда он вошёл в класс. И, хотя ещё не знала, что оно такое, желала его сильнее откровенно болтавших об этом одноклассниц.

Через месяц они поженились. Сразу после замужества дочки Ронина мама, врач-стоматолог, нанялась на работу на Колыме, где вот уже пять лет отбывал наказание Ронин отец, еврей, действительно каким-то чудом выживший в немецком плену.

Это был не медовый месяц, а нечто ещё не сформулированное. Не медовый, не шоколадный, не…, не…, а божественный. Не месяц, а бесконечность. Неистовые, ненасытные, неутомимые, но и неопытные. В конце ноября Рона поняла, что беременна. Немедленно помчалась к гинекологу. Попросила сделать аборт. Настаивала. После длительных объяснений врача о неопределённом будущем, после ещё более длительных увещеваний, превозмогая себя, согласилась сохранить беременность. Во время первых летних каникул родила девочку. Но какую! Весь персонал роддома сбегался посмотреть на необыкновенно красивого ребёнка, на ангелочка. Иосиф попросил Рону назвать дочку Женей. Так звали о его любимую одиннадцатилетнюю сестричку, погибшую в начале оккупации их города летом 1941 года. До чего же она была красивой! Девятилетняя Женечка сейчас такая же, даже немного похожа.

Уже три часа и три минуты. Где же Рона? Она ведь знает, как Иосиф относится к опозданиям. Они должны успеть на вокзал к электричке в три тридцать пять, чтобы в родительский день навестить Женечку в пионерском лагере для малышей.

Женечка перешла в третий класс. Как стройна и красива эта маленькая женщина! Действительно, она напоминает свою погибшую тётю. В их роду все были красивыми. И бабушка, папина мама, и папа, самый лучший хирург в их городе, и любимая Женечка, а о маме и говорить не приходится. Девчонки заглядывались на него. Но, воспитанный в консервативных традициях и почему-то застенчивый, он ни разу не воспользовался представившимися возможностями. Даже с выпускного вечера, на котором о своём желании ему однозначно призналась одноклассница, он ушёл без всяких приключений. А через несколько дней началась война.

Где же Рона? Три часа тридцать минут. Успеть бы на следующую электричку. До чего же он голоден!

А через несколько дней началась война. Отца сразу призвали в армию. Иосиф тоже рвался на фронт. Но в военкомате даже говорить не хотели с парнем 1924 года рождения, которому семнадцать лет исполнится только через два месяца.

Перед уходом отец приказал семье эвакуироваться. Не получилось. А он в день, когда на окраину города уже ворвались немецкие мотоциклисты, сбежал из дома и примкнул к отступавшим красноармейцам. К каким там отступавшим? К убегавшим, к драпавшим. Рослый — сто семьдесят девять сантиметров, широкоплечий, лучший в школе гимнаст — на турнике он неутомимо вертел «солнце», а на брусьях был классным гимнастом, вскоре стал отличным красноармейцем. Во время обороны Москвы его считали лучшим в батальоне. Ранение в начале декабря. В госпитале на его застиранной больничной рубахе блестела медаль «За отвагу». Медаль на рубахе! Смех! Мальчишка. Впрочем, в госпитале на несколько сотен, если не тысячу коек он был единственным с правительственной наградой. Редко награждали в ту пору.

Ну, это уже чёрт те что! Почти четыре. Где же Рона? Так они не попадут к Женечке до окончания родительского дня. А ему так хочется увидеть доченьку! До чего же соскучился за эти четыре дня! Неужели что-то случилось? И не выяснишь. Телефона в относительно новом доме у них ещё не было. Но ведь в таком случае Рона могла позвонить ему в школу. Значит, ничего не случилось. Где же она?