Рассказы Рэмси Кэмпбелла

— Англичанин, турист, как и вы, — ответил старик. — Ох, я не знаю всей истории, но он пришёл сюда посмотреть на достопримечательности и попросил показать их. Когда местные отказались сопроводить его на запад, он смеялся над ними, пока ему не рассказали то же самое, что я вам поведал сейчас. И, конечно же, тот англичанин захотел сам всё тут осмотреть. Никто не ждал, что он вернётся, но через час он прибежал в город. Он рассказал тем, кто пожелал его выслушать, о том, что видел в пустыне, но это было так давно, что не будет никакой пользы от того, что я скажу вам, что сообщил тот человек. Местные, конечно, указали англичанину на сходство его истории с Абдулом Альхазредом, прежде чем он ушёл, так что они предупредили его; но вы не поймёте этого, даже если выживете в той пустыне. Сейчас никакого сходства с Альхазредом не осталось.

Я пытался убедить старика.

— Что ж, если вы даже не можете сказать мне, что тот человек предположительно увидел, я определённо собираюсь пойти туда, чтобы увидеть это лично. Это должно быть что-то действительно ужасное, если оно напугало англичанина и свело с ума араба. Я хотел бы взять камеру и сфотографировать того монстра или кого угодно, и, вернувшись, показать вам фотографии, но несколько миль назад у меня закончилась плёнка. Вы точно уверены, что не хотите ничего больше рассказать мне?

Но моё предложение не произвело эффекта на старого погонщика верблюдов. Он потряс головой и ушёл от меня. Я не смог ничего больше узнать об этой легенде у людей, что ходили между античных зданий и по извилистым, тускло освещённым аллеям. Я ощущал себя как в городе на какой-то странной и враждебной планете, среди существ, язык которых был непонятен слуху человека. Даже безмолвное, первобытное пространство к западу от города казалось более дружелюбным, чем клаустрофобное, освещённое лишь наполовину скопление зданий; и поэтому я стал бродить среди зыбучих песков, высматривая что-нибудь неизвестное.

Раньше я часто гулял по пустыне, но это место выглядело как пейзаж из сновидения, вызванного гашишем. Солнце над моей головой имело зловещий медный цвет, и его форма была больше похожа на разбухшее яйцо, нежели на диск. Небо на горизонте странно потемнело, хотя облаков не было видно. Выглядело это так, словно из ткани неба вырвали полосу. Я чувствовал, что если бы на пустыню можно было посмотреть сверху, то можно было бы увидеть, что эти холмы и впадины воспроизводят форму чужого тела, погребённого прямо под поверхностью песка. Мои ноги казались ужасно отяжелевшими, и пару раз я подумывал повернуть обратно. Но я отошёл так далеко, что не хотел второй раз совершать подобную прогулку, и мне не нравилась мысль о возвращении в этот удушливый город.

Солнце уже прошло примерно две трети пути по мрачному небосводу, когда я впервые увидел что-то на горизонте. Эта тревожная тень была всё той же ширины, чем бы она ни являлась, но я впервые осознал, что полоса тени не была видна, пока я не достиг этой избегаемой местными жителями пустыни. Но увидел я совсем не тень. Ибо, очерченное в той чёрной области, выделялось то, что я сперва принял за кольцо столбов, установленных подобно кругам из монолитов — таких, которые можно увидеть в местах, где практикуются запрещённые обряды. Я долго смотрел на эти колонны, задаваясь вопросом, для какой цели их там разместили.

Только приблизившись, я понял, что это за объекты на самом деле. Простоявшие в пустыне в течение неисчислимых эонов и отшлифованные песчаными бурями до невероятной гладкости, эти колонны оказались статуями, чем-то вроде необычных идолов острова Пасхи. Они были вырезаны из какого-то странного полупрозрачного материала, который светился белым, если смотреть на него с одного угла и казался чёрным с другого. Главной частью каждой статуи был подобный столпу пьедестал, который, должно быть, отличался невероятной прочностью, если смог простоять так же долго, как ходят легенды об этом месте. Он был гладким и не имел никаких надписей на своей поверхности. Но на этом всё сходство колонн со статуями острова Пасхи и другими аналогичными фигурами заканчивалось. Я никогда не видел такого бесчисленного множества космических монстров, даже в печально известном музее Роджерса[25] в Лондоне, потому что на каждом пьедестале была установлена скульптура, изображающая что-то совершенно ужасное. У двух столпов, однако, на верхушке имелось по придатку в форме луковицы, которые, очевидно, изображали головы, но совершенно безликие; в то время как третья колонна выглядела как некое существо, которое среди всех этих чудовищ было мне совершенно непонятным. Слава богу, по крайней мере, я рассматривал эти скульптуры только как творения болезненного воображения какого-то гениального, но безумного скульптора.