Рассказы Рэмси Кэмпбелла

Но ошибку совершил сын ведьмы, Роберт Шоррок. Позже люди говорили, что его мать, должно быть, поняла, что сын должен где-то работать, чтобы избежать подозрений, которые возникли бы, если бы они вдвоём жили без внешнего заработка. Роберт был не особо умён и не сумел толком скрыть свои попытки творить колдовство. Он отправился работать на реконструкцию улицы у подножия холма и мог бы стать грамотным рабочим, если бы владелец соседнего дома не пожаловался, что его чёрная кошка исчезла. И Роберт Шоррок в итоге признался, что это он замуровал её в стену, подражая древней церемонии крещения улиц. Строители не стали разрушать стену, так как Роберт намекнул о возможных недобрых последствиях такого поступка, тем не менее его тут же выгнали с работы.

После этого вокруг жильцов дома N 7 стало ходить много историй, многие из них, вероятно, были преувеличены; но соседи Шорроков теперь состояли только из тех, кто смеялся над колдовством. Такие люди, конечно, вряд ли способны выдумывать дикие легенды. Все видели, что вокруг дома из красного кирпича творится что-то неладное и соскабливали символы под своими окнами, которые до сих пор были нужны только на несколько ночей в году. В 1924 году Роберт умер, и гробовщик, который приехал из Камсайда, чтобы лично присутствовать на похоронах, внезапно оставил свою профессию и стал алкоголиком. Ужас, которого все ждали, охватил Мерси-Хилл.

Кульминация случилась в 1925-м году. В тот год люди рассказывали о многих вещах: как над крышей дома N 7 хлопали чьи-то крылья, но это были не птицы; как виноградные ветки, взобравшиеся на ту стену, качались туда-сюда безветренными ночами; а однажды кто-то увидел, как Глэдис Шоррок покидает дом, что-то бормочет, и ворота сами по себе открываются и закрываются позади неё. К концу октября истории о ведьме стали совсем безумными, особенно отличился один мужчина, который смело последовал за ней в сторону Севернфорда, а затем ему пришлось бежать от гигантской светящейся фигуры, которая шагала за ним через лес. Жители Мерси-Хилл были уверены, что ведьма что-то готовит, и с содроганием ждали исхода.

Это произошло, когда 31 октября Глэдис Шоррок умерла. Должно быть, была именно эта дата, потому что жильцы из дома напротив увидели, как она садится лицом к окну, её губы шевелились; она смотрела на улицу и периодически бросала взгляд наверх — там была комната с окном, закрытым ставнями. На следующее утро люди увидели, что ведьма сидит в той же позе, а 2 ноября прохожий заметил её остекленевшие глаза и вызвал доктора. Она была мертва уже два дня, но доктор, прибывший из Брайчестера, не стал спрашивать, почему его не позвали раньше. Он просто диагностировал у покойницы сердечную недостаточность, ведь в конце концов у неё были все соответствующие симптомы, и организовал быстрые похороны.

4 ноября двое мужчин вошли в дом Шорроков. Будучи смелей остальных, они решили посмотреть, что находится внутри; но вскоре поспешно покинули дом. В передней комнате нечему было напугать их; большинство книг в шкафу имели незнакомые названия, и искатели не обладали достаточными знаниями, чтобы бояться тщательно отшлифованных объектов странной формы в стеклянных ящиках, расставленных по комнате. На лестнице что-то шмыгнуло в тень; но один из мужчин сказал, что это просто мышь, хотя его спутник видел признаки чего-то менее приятного. Но они не смогли вынести вида запертой двери наверху лестницы, и не могли заставить себя взломать эту дверь, потому что она вела в комнату с окном, плотно закрытым ставнями.

Вскоре ужас снова возник во всём доме. Те, кто оказывался на улице поздно вечером, стали обходить стороной Виктория-Роуд, а иные начали ходить другой дорогой даже в дневное время. Ужас сосредоточился вокруг этого закрытого окна над улицей, и почти все проходили по другой стороне дороги, стараясь не смотреть на дом N 7. Те, кто осмелился подойти поближе, говорили, что, хотя ведьма может и мертва, что-то живёт в этом доме; потому что, если стоять под окном, можно услышать глухое бормотание за ставнями.

Таким образом, дом N 7 пришёл в упадок. Ни один человек из Брайчестера не хотел селиться в нём, а чужаков район Мерси-Хилл не привлекал. Мало кто входил в этот дом даже тридцать лет спустя; и его история постепенно забывалась, за исключением того, что его всё равно следует избегать.

Так было до 1 февраля 1960 года, пока в Брайчестер не приехал Норман Оуэн.

Он был романистом, которому стало скучно жить в Саутпорте, что в графстве Ланкашир, и он жаждал перемен. Ему понравился Северн, и после того, как Оуэн прочёл объявление в "Еженедельнике Брайчестера", он сразу же купил дом N 7 на Виктория-Роуд. К сожалению, поезд из Саутпорта прибыл в Нижний Брайчестер, а не на станцию Мерси-Хилл; и прохожие, казалось, тоже не знали, как Оуэну добраться до места назначения.

— Виктория-Роуд, пожалуйста, — обратился Оуэн к одному таксисту.

— Извините, не могу сказать, что знаю, где это, — ответил водитель. — Мерси 'илл? Там нет улицы с таким названием, насколько я знаю.