Рассказы-созерцания

Гостья неохотно взяла ложку, поела немного и отставила чашку в сторону. После чего, подперев одной рукой бледную щеку, уставилась на Дмитрия Дмитрича. Тот делал вид, что не замечает, и продолжил перемешивать кашу. Из каши торчали зубочистки.

Мусин чувствовал, что сейчас засмеется. Но не хотел смеяться первым. Хотел, чтобы улыбнулась гостья.

Женщина как назло сидела неподвижно и равнодушно смотрела в тарелку.

– И что? – спросила она, убрав руку от лица.

Мусин не расслышал. Замер. Представился. Гостья молча кивнула.

– Простите?

Мусин подумал, что женщина тоже представилась, только он опять не услышал.

– Маша.

«Маша, так Маша».

И он заговорил о погоде. Гостья почти не слушала. Ей было скучно, и она этого не скрывала. Смотрела в лицо Мусину с холодной жалостью, далекой от сочувствия.

Ближе к закату они встали из-за стола. Мусин подал пальто, шарф. Подавая мокрый зонтик, изловчился коснуться руки: холодная.

– Вы замерзли?

Маша отрицательно покачала головой, завязала шарфик и вышла на улицу. Мусин оделся и выбежал следом: на крыльце никого не было.

Женщина нарочно медленно шла по тротуару и ждала, что Мусин догонит. Так он и сделал.

– Зачем убежали? Я вас чем-то обидел?

Маша молчала и шла дальше. От этого молчания Мусин чувствовал себя беспомощным. И виноватым. Виноватым в том, что так долго рассказывал скучные истории, делал глупые комплименты, просил слушать.

– А там, откуда вы, зимой много снега? – спросила она.

– Конечно.

Маша улыбнулась, и Дмитрий Дмитрич успокоился.

4

Через парк прошли молча. Свернули на не знакомую Мусину улицу.

– А знаете, – немного повеселев, заговорила она, – мой муж очень глуп. И я, конечно, очень глупа, раз терплю его…

Что говорила Маша дальше, Мусин помнил плохо. Это был несвязный рассказ, смешанный с воспоминаниями и улыбками. Его нужно было рассказать. И совсем не обязательно – услышать.

Дмитрий Дмитрич разглядывал Машу: худая и бледная. Она вдруг напомнила бездомную собачонку из парка. И с каждой секундой сходство это становилось для Мусина всё очевидней. Он больше не находил в себе ни нежности, ни жалости. Чувство вины стало раздражать.

Теперь он искал повод уйти.

На одной из улиц к ним, звонко гавкнув, подбежала огромная черная дворняга. Мусин попытался скрыть испуг, но Маша заметила.

– Вы боитесь собак?

– Нет, конечно. С чего вы взяли.

Маша погладила дворнягу, и они пошли дальше.

– Это Ляля. Не бойтесь. Она умная и добрая. А то, что про неё говорят, глупости.

– А что говорят?

– Говорят, она задушила ребенка.

– Почему не усыпили?

Маша пожала плечами.

– Ляля здесь всех знает, местных не укусит. А чужих… Собаки кусают только тех, кто боится. И то не сразу. Сначала рычат…

Дальше Мусин снова перестал слушать. Он разговаривал сам с собой. О том, что цыганка была права и про собак, конечно, говорила образно… И он, владелец домашней библиотеки, должен был сразу догадаться. И как раз встретил Машу… И вправду, ничего хорошего не вышло. И эта женщина глупа, скучна и противна.

А настоящая Анна Сергеевна ждет его где-то в саду, за соседним столиком. И в день их встречи моросящий дождь прекратится. Люди спрячут зонтики, перестанут пить чай в кофейне. Белый шпиц будет спать под столиком и радостно лаять, если Анна Сергеевна возьмет собачку на руки.

5

Уже стемнело, когда они пришли к Машиному дому. Поднялись по узкой грязной лестнице. Женщина открыла дверь. Из квартиры повеяло теплом и сладкими духами. Стоя на пороге, Мусин оглядел тесную светлую прихожую, мягкий коврик в углу.

– У вас дома собака?

– Да. Лайка…

– Вот как раз на них у меня аллергия, – радостно сообщил Мусин, развернулся и убежал.

Пройдя пару ночных улиц, Дмитрий Дмитрич решил, что заблудился. Прибавил шаг и проскочил ещё несколько кварталов, но к знакомому парку не вышел.

Холодно блестел мокрый асфальт. Света в окнах почти не было. Шаги отдавались эхом. Ветер снова смеялся над Мусиным, дергал за рукава и сбивал шляпу.

Подбадривая себя какой-то детской песенкой, Дмитрий Дмитрич втягивал шею, кутался в шарф и шел всё быстрее. Он не знал, останется ли в Ялте ещё на неделю или уедет завтра. Не знал, ждет ли ещё Анну Сергеевну. Это было всё равно. Хотел только запереться от жены в своей комнате, наугад взять книгу, прочитать несколько страниц и уснуть…

Запыхавшись от долгого бега, Мусин остановился посреди черной улицы, услышал тихое рычание за спиной. Повернулся.

Оскалив зубы, будто ухмыляясь, на него медленно шла Ляля.

04.10.09

Хамелеон

1

Петька идет напрямик через поле. Широко шагает, важно. Щурится на холодное августовское солнышко.

Рыжий Васька едва поспевает следом.

– Петр Саныч, подожди, а! Ну, Петр Саныч…

Петька замер.

Подождал немного и невозмутимо пошел дальше.

Выбившись из сил, Васька сбавил шаг, потом и вовсе остановился. Потоптался на месте. И, как подкошенный, упал на спину, в пшеницу.

Лежит, смотрит на небо. Посмеивается.

Оглянулся Петька: нет никого. Только ветер колоски приглаживает.

– Эй!

Васька не откликается. Притих в своем пшеничном шалаше, рот ладошкой зажимает и давится смехом.

Махнул Петька рукой и снова пошел.