Рассказы Старого Кенгуру

– Ты не сказала, что хочешь за услугу. Ведь не даром же ты вызвалась помочь.

– Мудрый повелитель, как всегда прав. Мне нужен Лобнор, самый смелый и отважный витязь уйгуров. Когда их победишь, отдай его мне.

– И только и всего?!

– Владыка, мне он необходим.

«Вот её слабость», – подумал император.

Над степным горизонтом встаёт багровое солнце. Его лучи озаряют склоняющиеся от ветра травы равнины, сверкают в каплях росы, золотят склоны далёких гор. Туда неспешно движется караван. В длинную цепочку выстроились навьюченные лошади. Они шагают размеренной поступью. К хозяину, который едет во главе каравана, подскакал с озадаченным видом его помощник.

– Хозяин, позади каравана какой-то странный туман, – сказал он.

– Почему странный?

– Он появился в день нашего отъезда и с тех пор, словно идёт за нами.

– Почему ты так считаешь?

– Хозяин, туман ни приближается, ни удаляется, ни исчезает, а словно на определённом расстоянии следует за нами.

– А тебе не могло показаться?

– Нет и слуга мой может подтвердить.

– А, что если это вовсе и не туман, а пыль от тысяч ног, армии, которая идёт по нашему следу в долину уйгуров?

– Нет хозяин, это не пыль. И ни одного человека не видно. Только густой туман.

– Да-а, странно. Предупреди погонщиков и всех в караване о странном тумане, чтобы в случае чего могли быть готовы к бою.

Караван прошёл степь, вступил на горные тропы, а туман вдали от него всё продолжал стелиться длинным размытым хвостом, теряясь за горизонтом.

До уйгуров дошла весть, что возвращается караван и те, кто остался в селении готовились встречать желанных гостей. Большинство же воинов-скотоводов находилось со своими стадами и табунами, которые паслись на огромных просторах долины.

Хозяин каравана намеревался пробыть в долине несколько дней, чтобы дать отдых людям и лошадям, да и кое-какие товары обменять. Но дочь ему сказала, что заболела и просила отца отправляться в путь поскорее. На самом же деле Такла-Макан не собиралась возвращаться в отчизну, а хотела остаться тут с Лобнором.

Такла-Макан приказала своей служанке купить уйгурскую одежду. А когда та хотела уложить вещи хозяйки, ибо на рассвете караван должен был отправиться в дорогу, Такла-Макан запретила, более того, она ей объявила:

– Я никуда не еду, и ты остаёшься вместе со мной. И никому ни слова!

– Но, как же госпожа? А ваш батюшка?

– Он тем более не должен знать! Уедет вместе с остальными без меня.

– Но хозяин будет беспокоиться!

– Да, наверняка. Сначала я хотела в записке всё ему рассказать. Но потом поняла, что он пошлёт слуг забрать меня силой, и я буду вынуждена тогда… В общем так только хуже. Поэтому пусть не знает, где я.

– Но, госпожа! Ваш отец станет горевать!

– Скорей всего.

– Избавьте его от печальной участи. Госпожа, он так вас любит и заботится всегда. Не покидайте отца и утешьте его старость.

– Ну хватит, ничтожная раба! Слишком ты разговорилась. Если вздумаешь ослушаться, пожалеешь! Ты меня знаешь…

Перед тем как караван тронулся в путь Такла-Макан в предрассветных сумерках сбежала. Погонщики обратили внимание, что туман больше не преследует караван, и с облегчением удалялись всё дальше, не ведая, что творилось в долине после их ухода.

А уйгуры, проводив караван, скрывшийся за отрогами гор, ужаснулись, ибо обнаружили, что в долину вторглось несметное войско. Уйгуру бились отчаянно. Но разве может россыпь устоять против внезапного и сплочённого натиска.

И вот в шатре Такла-Макан стоит связанный Лобнор. Немало воинов императора лишилось жизни, чтобы захватить его в плен. Но почему у Такла-Макан тревожно на душе? Почему не ощущает она ликования, что Лобнор теперь её? Почему, когда она смотрит в его хрустально-синие глаза, у неё нет уверенности, что борьба закончена? Что мешает ей радоваться и насладиться своей победой? Может быть то, что читает она на его мужественном лице, во взгляде его прекрасных глаз? Многознающей Такла-Макан не обязательно слышать то, что он может ей сказать. Она без слов понимает, что он наполнен скорбью за своё племя, страданием и тревогой за родных и… презрением к ней, предавшей гостеприимных уйгуров. И никогда он не переменится к ней. А ей нужна была его любовь. Так что значит всё напрасно? Не совсем. Ведь он разлучён с женой и дочерью, печалится и страдает без них. «Ну, что же, – решила Такла-Макан, – если он не желает быть со мной, то я не позволю ему быть с другой. Не в моей власти заставить его любить меня, но в моей власти обречь его на одиночество. На вечное одиночество! И пусть я сама сгину, но соединиться ему с любимой не дам».

Ночью Такла-Макан со слугами перевезла Лобнора подальше от селения, где остались пленённые Тарим и Кончедарья, в центр долины. Отпустила слуг и, когда те скрылись, произнесла магическое заклятие.