Рассказы старого лешего

Из ловушки я впустил его в канареечную клетку. В клетке зверек задержался на одну секунду. Раздвинув прутики клетки, он выскочил и помчался по комнатам. Печной отдушник привлек его внимание, и он юркнул в него, через минуту он выскочил из другого весь черный и опять стал носиться по полу, придерживаясь плинтуса, около стен.

Мне пришла счастливая мысль положить у стены валенок. Этот буйный зверек был горностай. До путешествия по отдушникам он был белее снега, и только хвостик черный, блестящий. Горностай — большой франт, у него два костюма: летний — темный и зимний — снежно-белый с черным хвостиком. Запомните черный хвостик.

Мелькнув этим хвостиком, зверек с разбега вскочил в глубь валенка и остался там. Ему показалось, что это спасительная норка и в ней он совершенно недоступен.

Теперь горностай в моих руках. Спешно из проволочной сетки мастерю просторную клетку и сажаю зверька. Там, в уголке, в кучке сена, он устраивает свое гнездо.

КРЫЛАТЫЙ КОТЕНОК

Какое странное название. Где это видано, чтобы кошки летали? Кошки и без крыльев ухитряются ловить птичек, а дай им крылья, так они ни одной не оставят в живых, и мы не услышим ни жаворонка в поле, ни зяблика в лесу, ни соловья в кустах у речки. Ни в коем случае нельзя давать кошке крылья.

Котенок, о котором я хочу вам рассказать, был совсем не котенок, а соколенок — молодой чеглок. Я его подобрал в березовой роще, на земле, беспомощного, голодного. Плотно поев и сладко выспавшись, чеглочок стал смотреть на мир и окружающую его новую, непривычную обстановку гораздо веселее. Со мной он тут же познакомился, а вскоре и подружился.

Березовая роща, где я нашел своего чеглочка, стоит как островок среди степи. На много километров кругом нет ни одного деревца, и птицы с боя захватили каждую березу, каждый удобный для гнезда сучок. Верхние сучья ломаются от тяжести многолетних гнезд, вся земля покрыта птичьим пометом, выпавшими из гнезд мертвыми грачатами, разбитыми яйцами, птенцами клинтухов и многих других птиц. В больших гнездах грачей и хищников селятся мелкие птички, и все эти случайные соседи мирно уживаются друг с другом. Воздух полон грачиного крика и мерзкой вони от выпавших мертвых птенцов. Люди пробовали сбрасывать грачиные гнезда, стрелять птиц, ставить пугала, но ничего из этого не вышло. Птицы опять натаскивали прутьев, опять строили гнезда. В этой березовой роще и вывелся мой чеглочок.

Обладая завидным аппетитом, он быстро рос. Скоро покрылся гладкими блестящими перьями, и только кое-где оставались еще детские, белые пушинки. А какой он стал ручной, какой ласковый! Как терся он головой о мою руку, как любил, чтобы я тихонько почесывал ему затылок. У чеглочка отросли крылья, и он уже мог делать небольшие перелеты по комнате. Однажды, увидев покатившийся клубок шерсти, он спрыгнул со спинки стула и погнался за ним. В несколько прыжков он догнал клубок, вцепился в него длинными острыми когтями, потом отшвырнул и опять вцепился и снова дал клубку докатиться до шкафа. Прыжок с помощью крыльев, клубок летит вверх и быстро катится под кровать. Соколенка это не смущает — он догоняет свою добычу под кроватью. Перехватывая из лапы в лапу, падает на спину, подбрасывает клубок и вдруг с добычей в когтях взлетает на спинку стула. Глаза его сияют, движения быстры и ловки. Он снова бросил клубок и стал гоняться за ним. Эта игра с клубком была так похожа на игру котенка. Те же гибкие кошачьи повороты, те же ловкие хватки, и это понятно… Ведь они товарищи по охоте. И кошки, и чеглоки ловят мышей и мелких птичек, а ведь для того, чтобы поймать этих быстрых, увертливых созданий, нужна быстрота и ловкость. Я скатал из тряпки шарик, привязал его на длинную нитку и перед кормежкой играл с соколиком в «кошки-мышки». Эта игра доставляла нам обоим большое удовольствие. Птица, а играет как котенок, и я назвал его крылатым котенком. После игры я давал ему воробья, или мышь, или кусок мяса. Соколик, поев, садился на спинку стула и дремал, прищурив свои чудные соколиные очи.

Каждый день я выносил его за ограду сада, сажал на забор, а сам отходил на несколько шагов в степь и звал его: «Чеглик! Чеглик!» Чеглик подлетал и садился мне на плечо или на руку. Я давал ему воробья. С каждым днем я отходил все дальше. Соколик стал прилетать ко мне на зов на очень большое расстояние, на сотни шагов. Соколик стал улетать куда-то в степь и самостоятельно охотиться, прилетая один-два раза в день за кормом, который он съедал у меня на руке, и опять улетал. Я проследил его полет и убедился, что он летит прямиком к березовой роще, где я когда-то нашел его выпавшим из гнезда, беспомощным и голодным.

Теперь мой чеглок стал совсем взрослым красавцем, сильным и ловким охотником.

Прилеты его стали все реже и реже — через день, через два, а вскоре и совсем прекратились. Чеглочок, мой любимый крылатый котенок, занял в природе свое место и без моей помощи стал бороться за жизнь.

Пожелаем ему успеха в охоте и счастья в жизни.

СУРОК