Рассказы старого лешего

Заяц легкий, лапы у него широкие, ему легко бежать по рыхлому снегу — он не провалится даже около куста! Знай печатает малик. А каково гончей?

Извини, Румянка, я постараюсь исправиться. Извини, пожалуйста!

СТАРЫЙ РУСАК

Тихо. Лес весь в снегу, весь в кружевах, на каждой веточке — бугорок снега, каждая веточка согнулась от тяжести этого бугорка, а внизу — пуховая перинка, на ней ясные отпечатки лапок.

Чьих лапок? Мыши, белки, тетерева набродили по свежей пороше. Заячьих следов мало: заяц боится печатать свой след по пороше. Лучше денек пролежать под елкой. Вышли на кормежку только молодые, неопытные зайцы и то потоптались немного около опушки в сухом бурьяне да скорей, сделав несколько скидок, легли мордочкой на свой след.

В лесу взвизгнула Румянка, еще разок — и замолчала.

Это она разбирается в запутанных заячьих следах и дает знать, что у нее дело налаживается и где-то близко лежит заяц, близко лежит… Вот только надо разобраться в его следах, и…

Но заяц лежит крепко и хотя слышит, как собака бегает по его следам, но с лежки не соскакивает. Поднял уши, весь подобрался, с лапки на лапку переступает, а вскочить и помчаться не решается. Зайцу видна Румянка — вся она там, по кустам кружит. Бежать? Нет, подожду — может, и не найдет. Подожду еще…

Заяц хорошо запутал следы. Он два раза прошел по своему следу, два раза с двойного следа сделал большие прыжки в сторону, в куст. Разберется ли Румянка? Зорко смотрит русак, как она разбирается — все ближе, все ближе… очень близко… Большой прыжок! Серенький комочек покатил между кустами. Румянка отчаянно залилась визгливым лаем, на ее голос тоже с визгом мчится Найда. Обе собаки, азартно заливаясь, сделали большой круг и закружились, запутались в Ереминских вырубках. В тихом воздухе ясно слышны их растерянные вопли. Потом Найда повернула обратно и замолкла на Коняйковом поле, а Румянка вышла на большую дорогу и, изредка подавая голос, старается разобраться в следах на затоптанной, занавоженной дороге.

Трудно учуять слабый, почти неуловимый запах от легких лапок русака на свежем снегу, а уж на дороге… А тут еще прошел какой-то мужик в вонючих валенках. Он шел из большого молочного хозяйства, где заходил на скотный двор, и при входе туда наступил на пропитанный карболкой половичок, и теперь его валенки оставляли зловонный след.

Румянка, высоко подымая голову, чтобы меньше нюхать карболку, бежала по дороге, поворачивая морду то направо, то налево, и зорко приглядывалась, куда метнулся с дороги русак.

Но русак был опытный, старый заяц и прекрасно знал, что занавоженная дорога — самый лучший козырь в этой игре с гончей собакой, но он знал и то, что пачкать лапки навозом тоже нельзя, и старался бежать по скользкому следу от санного полоза. Скользкому и сравнительно чистому.

Он пробежал по дороге версты две или три и только тогда, когда рядом стали попадаться кустики, сделал большой прыжок через куст можжухи и замелькал между редкими елочками. Скоро он добрался до прясла и заковылял рядом с ним к овинам и сараям села Хомякова. Возле одного сарая наткнулся на старуху. Она на спине тащила большую корзину сена. Русак не боялся женщин и только чуть посторонился с ее дороги и тут же сел, внимательно посмотрел на старуху и не торопясь запрыгал дальше. Он был уверен, что собака давно потеряла его след, и уже собрался, сделав две-три скидки, тут же, в этих овинах и сараях, лечь и пролежать до вечерней зари. Он хотел уже… но в этот момент услышал далеко, в стороне дороги, заливистый гон Румянки.

Она нашла его скидку.

Не помогла и занавоженная дорога, не помог и куст, в который прыгнул с дороги русак, не помогли русачьи уловки.

Пробежав вдоль сараев и овинов, русак вышел на торную дорогу. По дороге двигался обоз с дровами. Визжал морозный снег под полозьями, скрипели дровни, фыркали лошади, мужики кучей шли у заднего воза и громко разговаривали.

Зайцу пахнуло в нос дегтем, лошадиным потом и сладким запахом осиновых дров.

Мужики увидели зайца, захлопали рукавицами, закричали: «Тю, тю!» — и громко засвистали. Откуда-то из-под ног лошадей вывернулась лохматая собачонка и бросилась за русаком. Он покосился на собачонку и немного прибавил хода.

Заяц не боялся дворняжек.

В поле дул ветерок, и по снегу перебегали струйки морозной пыли, заметая след.

Когда заяц добрался до старого елового леса, ветерок разгулялся уже не на шутку. Он раскачивал вершины елей, и с их мохнатых лап падали комья снега. В воздухе они рассыпались в пыль и белым облачком опускались на землю. Ветерок заботливо заметал все следы. Так же старательно он замел в поле и след нашего русака. Никакая гончая не найдет. Судьба сжалилась над русаком, и теперь он может спокойно лечь вон в том овраге под вывороченным корнем.

Но русак осторожен. Перед тем как лечь, он, конечно, сделает два-три раза скидку и ляжет головой на свой след. Ляжет и заснет с открытыми глазами, чутко прислушиваясь к звукам леса.

Пожелаем ему покойного сна и тишины в глухом, заснеженном лесу.

БУРЫЙ ПЕНЬ