Рассказы старого сверчка. Музыка детям

— Слава Богу, мои дорогие друзья, никто из вас не знает, что такое война, — Сверчок лапкой смахнул с глаз слезы… — Нет, несомненно, кто-то из вас уже столкнулся в своей жизни с горем, но… Война… Когда вокруг несчастья у всех и везде. Когда нет дома, нечем согреться, нечего поесть и, самое ужасное, постоянно преследует страх смерти… Она, смерть, хозяйничает во время войны. И сколько надо иметь мужества и храбрости, чтобы не бояться ее! Тогда она отступит, и голод и холод уже станут не такими страшными, тогда можно жить и даже творить! Музыка русского композитора Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, жившего совсем недавно, об этом…

Что значит для нас сегодня Великая Отечественная война? Как можно по воспоминаниям, старым фотографиям, стихам и песням тех лет вместить в себя это вселенское горе? Как можно понять их, выживших в этом чудовищном пекле, шедшим вопреки своему страху навстречу пулям, но все равно стремившихся жить? Как можно понять их, еле живых от голода, собравшихся 9 августа 1942 года в полуразрушенном зале Ленинградской филармонии в осажденном городе? Как можно понять композитора, который в тяжелейших условиях блокады пишет магическую музыку, способную поднять изможденных, смертельно усталых больных людей и заставить идти через весь город пешком, чтобы послушать ее, эту музыку?.. Послушать, чтобы выжить, буквально физически выжить и не потерять человеческий облик в нечеловеческих условиях войны…

Она, эта музыка, исполненная пестрым оркестром, собранным из музыкантов-бойцов, на время отозванных с фронта, сотворила чудо. Она, эта музыка, гениально управляемая невероятно худым, качающимся от слабости дирижером Карлом Элиасбергом, стала для многих слушателей в тот знаменательный вечер глотком чистой целебной воды, сохранившим самое ценное — жизнь…

Что мы можем знать об этом? Как найти в себе силы откликнуться и понять? Многих из тех людей давно уже нет… И Дмитрия Дмитриевича Шостаковича уже нет… Но помнят люди… Помнят книги… Помнят ноты… И седьмая симфония Шостаковича (Ленинградская) стала символом мужества и духовной мощи русских людей, которым суждено было защищать и защитить свою Родину! Это так. И никак иначе сказать нельзя.

После исполнения Седьмой симфонии Шостакович стал Великим. Им восхищались, стремились услышать вновь, используя каждую возможность, и, потрясенные невероятной силой и искренней выразительностью его музыки, которую можно не просто слушать, а видеть, называли музыкальным чудом, гениальным воплощением вселенской трагедии, разыгрываемой войной. Его Ленинградской симфонией жили, дышали, воодушевлялись, питались… Как нам сегодня понять это?

Было обычное детство. Бегал маленький Митенька Шостакович по Петербургским улицам, как все мальчишки, лазил по крышам, тоже как все мальчишки, но… голубей не гонял. Митенька Шостакович любил смотреть на небо. С крыши оно было ближе. О, мои дорогие! Каким же разным может быть небо! Синее, голубое, лазурное, высокое и радостное… хмурое и нависшее так низко, что кажется, будто потрогаешь его пальцем и продырявишь. Сколько оттенков, чувств, дум и размышлений! А облака легкие, пушистые, то тяжелые, мрачно-серые. Митенька любил смотреть на всякие… А закаты, а восходы! Нежно-розовые, ярко-алые… И ветер на крыше гораздо сильнее, чем там, внизу, на земле. Митенька любил подставлять лицо сильному, насквозь пронизывающему ветру и стоять так, чтобы не качнуться, не дрогнуть…

Дома музыку любили. Папа Дмитрий Белеславович пел цыганские романсы. А мама Софья Васильевна была прекрасной пианисткой. Да еще по счастливой случайности, то есть закономерности, конечно, сосед Шостаковичей был виолончелистом. Так что гениальными произведениями Моцарта, Гайдна, Чайковского, Бетховена, Баха Митенька был окружен со всех сторон. Он, словно купался в этой Божественной музыке, бережно собирая в своей мятежной, пылкой душе эти бесценные сокровища. Чтобы там, наверху, на крыше противостоять безжалостному ветру и слушать, слушать, слушать свою музыку…