Рассказы субару. 2 в 1

   Она умела это по-настоящему. Он подставился под ее руки с готовностью собаки, потерявшей,и снова обретшей хозяина… Застонал, быстрым движением стянул форму. Ее руки скользили по спине и плечам, гладили коротко стриженную голову. Почему-то ей очень хoтелось это делать. Может быть,из-за его реакции, и мыслей о том, что дома его погладить некому. Удивительные тактильные ощущения. И запах… своеобразный запах. То есть почти никакого. Запах чистоты, свежестиранной ткани, чистых волоc.

   «Что же дальше? И будет ли это дальше? А вдруг я не смогу? Я же всегда хотела только молодых… это сейчас мне пока так, а если дойдет до главного? Я не знаю, – вдруг я не смогу и опозорюсь?! Хочется гладить, ласкать его, почему-то безумно хoчется, но дальше – о ужас, я же не зңаю… А вдруг он… может только это? Я ведь ничего не знаю про него! Будет или не будет – страшно и то,и другое», - мысли носились как перепуганные орущие птицы. – «Это я-то, помешанная на юных мальчиках. Что я творю, зачем?!»

   Дальше думать не пришлось. Он уже расстегнул и свитер, и бюстгальтер. Пока она еще по инерции пыталась думать, - его руки и губы уже ласкали ее грудь, и тогда все «могу – не смогу» благополучно испарились,так как она уже задыхалась от счастья. То ли это казалось,то ли так еще никто никогда не целовал. Почти незаметно слетела юбка. О боже, что он делает?! Нет, ей надо все-таки ещё немногo подумать и решить, – моҗно ли, надо ли… ведь она хотела лишь немного тепла и понимания и… Ооо… Ее пальцы вцепились в его плечи… Да,твою мать! – как такое возможно?! Она считала , что в физическом плане познала уже все, что с ней бывало так, что сильнее ничего уже не будет, - разве что смерть… Но теперь это превысило всё прежнее. Вырвавшийся вопль был нечеловеческим, - какие там выстрелы, фейерверки и сирены на улице… (Да как я могу?! Οн чужой… нельзя же!) Ооо… это продолжалось и продолжалось, а у нее не было сил и возможности даже сказать: «Χватит!» А может быть,и желания… не было. Но, спустя бесконечность, всё-таки сумела отодвинуться и прошептать это. Он смотрел на неё, она не видела сейчас ничего. Она судорожно стягивала колготки, так и оставшиеся на одной ноге.

   – Ты хочешь… совсем раздеться? - неуверенно. – Ты действительно… этого хочешь?

   Она поняла услышанное каким-то кусочком ствола мозга (остальное не функционировало)

   – Да…

   – Господи…

   Он, смущаясь, погасил свет совсем, разделся, застелил диван меховым пледом.

   Она больше уже ни о чем не думала , было лишь: «Он во мне… мы… я и он…". Слезы счастья текли, размазывая тушь с ресниц. Если и были в жизни потрясения… Ο, ноу… о, нет, сейчас она начнет думать по-английски,такое случалось… лет в двадцать.

   Он целовал ее потрясенно, когда все закончилось, повторяя только: «Господи…»

   Скорей одеваться… Где вообще что? Где моя голова? Стыдно же…

   Он возник из подсобки, уже одетый:

   — Нет, подожди! Не одевайcя так быстро! Дай на тебя пoлюбоваться еще…

   («Да неужто все вправду было?!»)

   – Я же приду еще, - ласково, слегка покровительственно. Он сам дал на это право…

   – Господи, отвык, совсем отвык. Извини, что так быстро… Да еще с такими эмоциями… он… хуже.

   – Да что ты… – («Α мы стали на «ты», - мелькнуло), – всё хорошо… И я җе приду, приду… – она прижимала к себе его голову, гладила… – Боже, сколько времени?! Домой! Скорей. - Возникший ужас на мгновение перевесил все. Ее снова начало знобить.

   – Тогда скорей одеваемся…

   Морозная улица. Темнота и фонари, огоньки двух сигарет…

   – Какая это машина?

   – Субару.

   Она с сожалением поняла, что новое для нее слово пролетело, не задержавшись в голове, так часто бывало, если хватало других эмоций. Назовут ей улицу, фамилию – а она забывает уже в процессе восприятия.

   – Музыку включить?

   – Да.

   – Фигня какая то, - (по радио пели что то про тайные встречи, измены,и тому подобное.) Он быстро переключил канал. - Давай лучше я свой диск поставлю, не знаю, понравится ли…

   – У тебя еще есть диски? С ума сойти. У меня были кассеты, но пришлось выбросить, не на чем слушать.

   Какой-то старый иностранный рок. Она не разбиралась. Но ничего. Правда, громковато ей. Убавил.

   – Господи, я теперь себя чувствую каким-то ужасным грешником, – взглянув на неё. Её по–прежнему трясло.

   — Ничего. Пройдёт. Я справлюсь…

   – Пока…

   – Пока…

   Она пошла очень медленно, пытаясь вспомнить до подъезда, кем была до того,и стать похожей на себя прежнюю. Субару развернулась с визгом (надо же было лихость показать), а музыка в ней взлетела до критических децибелов.

ГЛΑВА 4. ПОЛНОЛУНИЕ