Рассказы. Том 4. Фатализм

Это было приятное приглашение. И, думая об этом растущем чудовище — черном вампире, как называл его Хилтон, — я твердо решил на это приглашение явиться.

Я постучал в дверь Хилтона без пяти восемь. В восемь часов я прижался к ней плечом и в слепой панике распахнул ее настежь.

Это чувство было со мной весь день. Что-то пошло не так. Что-то было совершенно неправильно. Теперь я это знал. Хилтон не ответил на звонок. В коридоре было темно. Весь нижний этаж утопал в темноте. Ни один слуга, ни человек, ни кто-либо другой, не встретил меня. И ни один голос не ответил на мои крики, когда я звал Денниса Хилтона. Я помчался вверх по лестнице сквозь кромешную тьму этого пустого дома, и включил все лампы наверху. Комната Хилтона оказалась пуста. В доме никого не было. Я направился в кабинет, в музейную комнату трофеев. Там тоже никого не оказалось. Я стоял в дверях, быстро оглядываясь.

Потом заметил на столе смятую бумагу. Почерк выглядел настолько дрожащим, что мне потребовалась целая минута, чтобы распознать в нем руку Денниса Хилтона. Но сообщение, всего два слова, нацарапанные размашистой рукой, ударили меня, словно пощечина.

«Убирайся отсюда!»

Никогда еще я не получал более отличного совета и собирался им воспользоваться. По какой-то причине меня охватила паника.

Я не собирался идти по этому коридору и смотреть на мозг в чаше. Надо уйти и вернуться с полицией. Это было разумно — единственный разумный шаг. Почему-то мысль о том, чтобы встретиться лицом к лицу с этим зловещим существом в комнате за дверью, была настолько ужасающей, что я не мог ее осмыслить. Но мне была ненавистна сама мысль о черном мозге.

Черный мозг, бесконечно пульсирующий сквозь бесчисленные эоны; мозг, что растет и с нечеловеческим аппетитом охотится за умами людей.

С этой мыслью я повернулся и выскочил в дверной проем.

Потом я утратил способность мыслить, я мог только чувствовать.

Потому что дом пульсировал вокруг меня. Да, сам дом — пол, стены, все вокруг — пульсировало в странном ритме, сокращаясь и расширяясь. Как и мозг. Сам воздух, казалось, двигался в чудовищно чуждом ему темпе. Я чувствовал ритмичные дуновения вперед-назад и гудение от напряжения, словно урчащей динамо-машины. Машины, которая пульсировала, как и мозг.

Казалось, мое собственное тело, было охвачено таким же движением. Кровь пела в моих жилах. Я почувствовал, как изменился ритм моего пульса. Мое сердце бешено колотилось.

Мое дыхание изменилось, чтобы подстроиться под жуткие удары.

И моя голова, казалось, сжималась, а затем расширялась при каждом толчке, в ритме непрерывного прилива и отлива. Как и мозг.

А потом появился голос.

Сначала я подумал, что это голос. Потом понял, что нет. Я ничего не слышал. Я чувствовал эту вибрацию внутри себя. Это напоминало шепот. Призыв. Команду.

«ПРИДИ»

Каждое расширение и сокращение, каждый удар настойчивого ритма вбивали эту команду в мое сознание. Это был мозг. Мозг, который взывал к Арнольду Крессу. Мозг, который взывал к Кити. Мозг, который мог бы позвать Денниса Хилтона. И теперь — звал меня.

«ПРИДИ»

Я пошел по коридору, позабыв про пистолет в кармане и мои первоначальные намерения. Само мое имя, мое существо было потеряно для меня в силе этой гипнотической команды. Я прошел мимо выложенной плиткой комнаты, где горел свет.

Словно в трансе, я вошел в открытую дверь и встал перед мозгом.

Он вырос. Его черная громада возвышалась на десять футов над стеклянными стенами огромной чаши. Я стоял и молча смотрел.

Я понял. Этот мозг высасывал мой собственный разум, пожирал мой рассудок. Мне стало интересно, как это поможет ему расти. Интересно, что со мной будет — останется ли у меня разум, или только пустая оболочка? Я удивлялся, почему вынужден стоять и кормить его.

Все это я обдумывал, но не мог пошевелиться, не мог ни сопротивляться, ни убежать. Даже когда я увидел, как мозг набухает и утолщается, я не мог убежать. Попал в ловушку. И черный мозг вздулся — тогда я услышал и почувствовал свое имя.

Голос, который не был голосом — а только мыслью внутри меня — кричал:

«Убей его! Ради бога, убей его прежде, чем он доберется до тебя!»

Я распознал мысль Хилтона. Оцепенение спало. Моя рука потянулась к пистолету. Даже когда я выхватил его, то видел, что происходит. Я увидел ужасное подобие лица, формирующегося в этих черных и кипящих глубинах. Я видел, как рудиментарные нервные окончания распадаются на конечности и щупальца, которые вытягиваются в когти. Я увидел адский намек на большой рот… ухмыляющаяся черная пасть, зияющая в глубине пульсирующей массы.

Я выстрелил.

Я стрелял снова и снова. Чаша разлетелась на миллион осколков, но я продолжал палить в извивающуюся черноту огромного чудовища, которое скользнуло ко мне, даже распавшись на грязные черные клочки. Через мгновение все было кончено. Я уставился на пузырящуюся, свернувшуюся массу — все, что осталось от черного мозга. На мгновение мне показалось, что я что-то вижу, но это, должно быть, было мое собственное воображение.