— Чего вы добиваетесь? Что пытаетесь сделать? К чему вся эта возня?
— Наука, — сказал профессор Блассерман. — Это дело всей моей жизни.
— Я не знаю, как вы это сделали, — сказал высокий человек, качая головой. — Но это похоже на рефрижератор.
Впервые фигура на полу подняла голову. Глаза оторвались от кубиков и уставились на профессора и его спутника.
— Папа!
— Боже, он говорит! — прошептал высокий человек.
— Конечно, — сказал профессор Блассерман. — Мысленно ему уже около шести лет. — Его голос стал мягким. — В чем дело, сынок?
— Кто этот человек, папа?
— О — это…
Внезапно высокий человек прервал профессора: его собственный голос стал мягким и дружелюбным.
— Меня зовут Дюк, сынок. Зови меня просто Дюк. Я пришел повидаться с тобой.
— Это очень мило. Никто никогда не навещает меня, кроме мисс Уилсон, конечно. Я так много слышу о людях и никого не вижу.
Вам нравится играть с кубиками?
— Конечно, сынок, конечно.
— Хотите поиграть со мной?
— А почему бы и нет?
Дюк прошел в центр комнаты и опустился на колени. Одна рука протянулась и схватила кубик с буквами.
— Погодите… я не понимаю… что вы делаете? — голос профессора Блассермана дрогнул.
— Я же сказал, что приехал сюда навестить Джуниора, — ответил Дюк. — В этом все дело. А теперь я немного поиграю с ним.
Подождите здесь, профессор, не уходите. Мне нужно подружиться с Джуниором.
Пока профессор Блассерман разинул рот, Дюк присел на корточки. Его левая рука держала пистолет направленным на ученого, а правая медленно складывала алфавитные кубики. Это была трогательная сцена в подземной детской — высокий худой человек играл кубиками с шестифутовым металлическим монстром, который был роботом Джуниором.
Дюк уже много недель не мог узнать о Джуниоре все, что хотел. Он, конечно, остался дома и держался поближе к профессору Блассерману.
— Я еще не решил, понимаете? — это был единственный ответ Дюка на повторяющиеся вопросы старика о том, что он собирается делать. Но с мисс Уилсон он был гораздо более откровенен. Они часто встречались наедине в ее комнате. Мисс Уилсон была медсестрой, нанятой профессором Блассерманом для помощи в его странном эксперименте по воспитанию робота, похожего на человеческое дитя. Вообще-то Лола Уилсон была сообщницей Дюка: он «направил» ее на работу несколько месяцев назад. В то время Дюк думал инсценировать ограбление богатого и эксцентричного европейского ученого в качестве жертвы.
Затем Лола сообщила о необычном характере своей работы и рассказала Дюку историю удивительного изобретения профессора Блассермана.
— Мы должны поговорить, — решил Дюк. — Этим займусь лично я. Старик боится, что кто-нибудь узнает о его роботе, да? Хорошо!
Я перееду прямо к нему. Он и пикнуть не посмеет. У меня есть предчувствие, что мы получим больше, чем просто деньги. Это звучит грандиозно.
Итак, Дюк поселился в большом доме профессора Блассермана, следил за ученым и держал руку на курке. Ночью он разговаривал с Лолой в ее комнате.
— Не могу понять, малыш, — сказал он. — Ты говоришь, что старик — великий ученый. В это я верю. Я могу вообразить себе изобретение машины, которая может говорить и думать, как человек! Но с какой целью? В чем выгода и почему он прячет Джуниора?
— Ты не понимаешь, милый, — сказала Лола, зажигая сигарету Дюка и проводя тонкими пальцами по его жестким волосам. — Он идеалист, или как вы их там называете. Мир еще не готов к такому большому изобретению. Видишь ли, он действительно воспитывает Джуниора точно так же, как воспитывают обычных детей. Обучает его чтению и письму. Джуниор умный и быстро схватывает. Он думает, будто ему уже десять лет. Профессор держит Джуниора взаперти, так что никто не может влиять на него. Профессор не хочет, чтобы у Джуниора появились неправильные идеи.
— Здесь-то и нужна твоя помощь?
— Конечно. У Джуниора нет матери, и я вроде как заменяю ее.
— Ты прекрасно сладишь с любым сопляком, — хрипло рассмеялся Дюк. — У тебя такой милый характер!
— Заткнись! — девушка расхаживала по комнате, запустив руки в копну рыжевато-каштановых кудрей. — Не надо меня подкалывать, Дюк! Неужели ты думаешь, что мне нравится жить в этом дурдоме? Сидеть взаперти с чокнутым старым козлом и няньчиться с этой ужасной металлической штукой? Я боюсь Джуниора. Я не выношу его лица, и то, как он говорит — этим проклятым механическим голосом, скрежещущим, как будто он реальный человек. Я начинаю нервничать. Мне снятся кошмары.
Дорогой, я просто делаю это ради тебя, так что не надо меня подкалывать.
— Мне очень жаль, — вздохнул Дюк. — Я знаю, как это бывает, детка. Мне и самому не особо нравится этот Джуниор. Есть что-то, что вызывает у меня тошноту, при виде того, как по-детски двигается эта машина, словно ребенок, сделанный из стали. Он силен как бык и быстро учится. Он может развиться в настоящего взрослого.
— Дюк.
— Что?
— Когда мы выберемся отсюда? Как долго ты собираешься сидеть и пасти профессора? Он может что-нибудь выкинуть.