Рассказы. Том 5. Одержимость

— …страх темноты? — говорил Филипп. — О да, конечно же. Не отпирайтесь. Все мы в детстве боялись темноты. А кто-то этот страх так и не перерастает. А знаете, что самое страшное в ней, в темноте? Не грабитель и не убийца. Во тьме дети о них редко думают. Они думают о ком-то совсем другом. Ком-то, кто и не человек даже. О ком-то страшном и большом. Ведь родители часто запугивают детей в детстве этим монстром из темноты. Будешь плохим ребенком — придет бабайка и сцапает! Какой изящный шантаж, не правда ли? Но что, если этот самый бабайка, этот монстр в темноте существует? Мы ведь в детстве даже вполне могли описать его. Нечто черное, мохнатое, с длинными цепкими лапами и злыми красными глазками, утробным голосом… Признайтесь, как-то так вы его и представляли! Но время идет, дети вырастают, становятся взрослыми — и смеются над былыми страхами. На самом деле этот смех неумело покрывает стыд, ведь взрослому бояться темноты не к лицу. Сейчас мы все стыдимся своего страха, но он, думается мне, сам по себе еще жив в нас. Да, психологи проделали неплохую работу, убеждая, что никакого монстра в темноте нет. Монстров вообще не существует — вампиры, оборотни, все они лишь герои сказок. Даже рай и ад — мифы. Но как же трудно нам порой уйти от мыслей о монстре! Потому-то и жива до сих пор индустрия фильмов ужасов. Потому-то книги «ужасного» жанра раскупаются влет. Поэтому замшелые рассказы о привидениях не теряют своей актуальности и по сей день, поэтому люди до сих пор пытаются мистически толковать сны. Поэтому иногда, оставаясь одни в темноте, мы теряем задор, мы боимся — сколько бы лет нам ни было… ибо где-то там, на подкорке мозга, мы знаем: где-то монстры все же есть. Мы знаем: кто-то страшный и большой наблюдает за тобой! — Филипп рассмеялся. — Ну, и теперь вы еще удивляетесь, что ваша дочка приняла меня за графа Дракулу?

И они — все трое — захохотали. У них-то был повод для веселья. А вот Нэнси сползла по стене и спрятала лицо в ладонях. Лора проболталась! И кому? Ему! Небось, и про летучую мышь все сказала, и про то, как Нэнси у Прентиса допытывалась, что там Филипп ест… И теперь они животики надрывают!

— Господи, какой кошмар, — простонала она.

У Филиппа был острый слух. Нэнси слышала, как он встал и подошел к окну. Не было смысла прятаться. Нэнси подошла к крыльцу и открыла дверь.

— Здравствуй, — привечал ее Филипп.

— Нэнси? Ты так быстро? — удивилась Лора.

Они все одновременно улыбались ей. Нэнси не могла на них смотреть. У Филиппа на лице цвела широкая улыбка, и впервые она обратила внимание на его зубы. Большие, белые, блестящие, ровные. Острые кончики утоплены в полных алых губах.

Нэнси перекрестилась и, рыдая, убежала в свою комнату.

На следующий день они выясняли отношения.

— Ты вела себя как ребенок! Мы за тебя краснели! — гневалась Лора.

— Вы-то зачем ему все выложили? — допытывалась Нэнси.

— Потому что он спросил нас напрямую!

— Спросил?!

— Да, кто-то сказал ему, что ты расспрашивала о нем в магазине.

Так вот оно что. Вот почему он пустился в свои мудреные рассуждения о больших и страшных монстрах, что подстерегают впотьмах. Да он умен, ничего не скажешь! Заставил родителей подумать, что она преследует его. Поднял ее на смех. После такого не имело никакого смысла убеждать в чем-то Лору.

— Замнем для ясности, — сказала Нэнси и вышла из дома.

В тот день она долго сидела в тени деревьев и долго думала.

В конце концов, она могла ошибиться. Подумаешь, летучая мышка. Да их, небось, в лесу пруд пруди. Это во-первых. Во-вторых — одинокому современному мужчине не обязательно постигать азы готовки — он всегда может поесть в кафешке. Ну и диссертация — быть может, он тратит весь день на работу над ней. Не обязательно быть вампиром, чтобы изучать эвристическую демонологию. У многих людей блестящие белые зубы. И никого в этих краях не покусали. Никого не убили, обескровленных младенцев в колыбельках тоже не находили. Все тихо-мирно. Но где-то тут крылся подвох — Нэнси нутром чуяла. Лора, конечно, подумала, что Нэнси затаила на Филиппа обиду из-за несостоявшегося свидания. Что она начиталась глупых романтических книжек и решила, что влюбилась в таинственного незнакомца.

Но ведь Нэнси взаправду неровно дышала к этому человеку! Как же чертовски он был красив! Филипп был самым привлекательным мужчиной, какого она когда-либо встречала. Но разве он сам не понимает, что красив? Почему у него в доме нет зеркал?

Нэнси думала-гадала до самых сумерек. Поняв, что опоздает на ужин, она встала и пошла по тропе, огибающей озеро. Подкравшаяся темнота совсем не нравилась ей. Нехорошая темнота. Как бы не наткнуться в ней на кого-нибудь страшного… и большого.

Кто-то выступил впереди из тени, и сердце Нэнси обледенело.

— Я напугал вас? — услышала она знакомый голос.

Само собой, то был Филипп. Он стоял там, впереди — и улыбался.

— Простите, не хотел. Я был у вас дома, искал вас…

— Меня?

— Да, я хотел поговорить с вами. Давайте погуляем.

— Я тороплюсь, — отрезала Нэнси.

— Очень жаль. Я надеялся, мы сможем стать друзьями. Вы не сердитесь на меня за прошлый вечер?