Рассказы в стиле Дзен. Истина всегда с тобой

– Но, – сказала Ларочка, – не является ли ваше чувство ответственности такой же патологией, как у Сугробина?

– Я тоже об этом думал. Но вот ведь до чего я додумался. Где вообще начинается и заканчивается ответственность? Где вообще её границы? И существуют ли таковые? Неужели ответственность моя ограничивается рамками этого кабинета? Если мы, как говорил Достоевский, должны быть ответственны за весь мир, то почему я должен тешить себя иллюзией, что здесь, в рамках этого кабинета, я сделал всё от меня зависящее, а то, что находится за пределами этого кабинета, – не моё дело? Что это за полутерапия такая? Недотерапия. Ведь вся жизнь моих клиентов проходит как раз за пределами этого кабинета. Так, может, мне уже пора выйти за пределы? Всё чаще и чаще я замечаю, что могу повлиять на события в реальной жизни, но рамки профессии меня останавливают.

– К чему вы клоните, Дмитрий Борисович?

– Ларочка, дорогая моя, через несколько дней состоится встреча Сугробина с людьми, чьи судьбы для меня стали небезразличны! И я отчётливо понимаю, что на этой встрече произойдёт что-то очень… драматическое. Неужели я, зная это, решу просто отсидеться в этом кабинете, ожидая последствий и потом лишь разгребая макулатуру новых пациентов?

Этот разговор сильно озадачил Ларочку. Она понимала, что революционный подход доктора может обернуться катастрофой для всей психиатрии. Но при этом ощущала, что находится на пороге какого-то большого открытия. Да и как она смогла бы остановить Дмитрия Борисовича? Ведь в его порывах не было ничего противозаконного и – чёрт побери! – противоестественного.

12

Утро воскресенья особенно задалось. На небе ни облачка. На море штиль. Несколько рыбацких лодок возвращались с утреннего жора. Жирные чайки вальяжно прогуливались по пляжу.

Сугробин сидел на скамейке перед домом, смотрел на сосны и думал: «Вот деревья – они ведь только кажутся простыми. Но за свой век скольких событий они были свидетелями? И что из того, что они не могут рассказать об этих событиях? И почему это не могут? Может быть, как раз таки могут. Просто мы не в состоянии расшифровать эти рассказы. А на самом деле они не молчат, а ежесекундно кричат…»

С этой мыслью Сугробин нервно пощупал правый карман джинсов. И нащупав там то, что не хотел забыть дома, успокоился.

Слава и Григорьев что-то бурно обсуждали в доме. Потом раздался звонок сотового Григорьева.

– Да, мы на месте, ждём, – ответил Григорьев.

Через полчаса к дому подъехал чёрный Land Cruiser Prado. Из него вышел мужчина и, опираясь на трость, пошёл к калитке.

– Приветствую вас! – сказал Григорьев, поспешив навстречу мужчине и протягивая ему руку. – Наконец-то мы можем познакомиться лично.

– Да, – сказал мужчина. – И я рад знакомству, – и пожал руку.

– Разрешите вам представить, – сказал Григорьев, – это Слава, наш проектировщик, а это наш… – Григорьев обернулся вокруг, ища взглядом Сугробина, и, не найдя его, спросил Славу: – А где наш бригадир?

– Только что был здесь, – ответил Слава. – Наверно, в дом зашёл.

– Ну что ж, – сказал Григорьев, обращаясь к мужчине, – может быть, тогда и пройдём в дом?

– Да, – ответил мужчина, – давайте.

Они вошли в дом и сразу же увидели Сугробина. Он стоял спиной к вошедшим.

– А вот и наш… – начал было Григорьев.

– Бригадир! – громко перебил его Сугробин и повернулся. В руке у него была открытая бутылка водки. Он поднёс бутылку ко рту, резко опрокинул её и отхлебнул, а потом шумно занюхал рукавом.

– Ты чё творишь?! – сказал Григорьев и хотел уже было рвануть к Сугробину. Но тот резко достал из кармана пистолет, направил в лицо Григорьеву и произнёс:

– Ц, ц, ц! Не стоит!

Григорьев инстинктивно поднял руки.

– Ребята, – испуганно сказал мужчина, – я, видимо, ошибся адресом…

– О нет, уважаемый! – сказал Сугробин. – Вы не ошиблись! Ошибся вот он, – указав дулом пистолета на Григорьева, – когда вдруг почему-то решил, что ему прощены все прегрешения.

– Опусти пистолет, придурок, – сказал Слава.

– Закрой свой рот и больше никогда меня не перебивай! – крикнул Сугробин, резко повернув пистолет в его сторону.

В этот момент Григорьев совершил какое-то неловкое движение, Сугробин повернул голову, и мужчина, оказавшись вне поля зрения Сугробина, расторопно ударил его тростью по руке. Инстинктивно Сугробин нажал на курок. Бах! И пуля пробила закрытую дверь. Слава накинулся на Сугробина и повалил его на пол. Тут же подбежал Григорьев и ногой выбил пистолет из его руки.

– Все живы?! – вытирая пот со лба, спросил Григорьев.

– Я убью тебя! Сука! – заорал Сугробин, попытавшись вырваться, а потом захрипел от злости.

Полиция приехала быстро, обнаружив на месте уже задержанного подозреваемого, троих свидетелей, а перед домом убитого шальной пулей Дмитрия Борисовича.

13

За день до этого.

– Дмитрий Борисович, – сказала Ларочка, – вы уверены в том, что вам следует вмешиваться?

– Да, Ларочка, – спокойно ответил доктор, – я уверен. Ещё никогда я не был так уверен.

– Но… Если вы сами пострадаете?

– Ну что ж, значит, такова моя судьба.

– Судьба?! Вы это серьёзно?!

– Да. В конце концов, кто-то должен прекратить это.