Рассказы затонувших кораблей

И вот семьдесят шесть лет спустя эта подлодка была обнаружена в пятидесяти морских милях от района своей «гибели»! Морские течения в этом районе направлены вдоль побережья Швеции, поэтому мертвый «Барс» не мог дрейфовать на восток. Следовательно, наиболее вероятно самое страшное предположение: подлодка выжила при атаке «драконами» и глубинными бомбами и пыталась добраться до родных берегов. В 1916 году сумел доковылять в Ревель поврежденный в бою у Готланда «Гепард», скорее всего, командир «Барса» старший лейтенант Николай Ильинский принял такое же решение.

50 миль — это почти сто километров, а максимальная скорость субмарины в подводном положении составляла 10 узлов (10 морских миль в час). При разряженных батареях и повреждениях лодка могла двигаться со скоростью всего в несколько узлов. Агония продолжалась много часов, всплыть «Барсу» так и не удалось.

«Барс» и черноморский «Морж», также погибший в мае 1917 года, были объявлены «первыми борцами за молодую свободу и честь дорогой Родины»: царь отрекся от престола, Россия уже третий месяц была республикой. Первая мировая война продолжалась еще полтора года.

Тайная подводная война

Ему казалось, что он только-только заснул, когда пришлось вскочить от резкого телефонного звонка. Пять часов утра! Кому это понадобился премьер-министр Швеции в такую рань? Пер Альбин Ханссон до глубокой ночи играл с друзьями в карты и собирался хорошенько выспаться в воскресенье. Звонили из МИДа. Германия напала на Советский Союз.

Премьера не особенно взволновало это сообщение. Вторая мировая война шла уже два года, немцы захватили пол-Европы, оккупировали Данию и Норвегию, но Швеции до сих пор удавалось оставаться нейтральной. Возможно, поход Гитлера на восток отвлечет его интерес от Скандинавии, и давление Берлина ослабеет.

Но спокойного дня не получилось.

Посол Германии в Стокгольме уже в половине девятого утра побывал в МИДе, где изложил новые немецкие требования. Швеция должна была разрешить переброску из Норвегии в Северную Финляндию через свою территорию пятнадцатитысячной дивизии Энгельбрехта, открыть свое воздушное пространство для самолетов Люфтваффе и предоставить немецким кораблям право использовать порты и территориальные воды страны.

Швеция и так во многом помогала Германии, рискуя перейти грань нейтралитета. По железным дорогам катились в Норвегию эшелоны с войсками и военным имуществом, стыдливо называемые поездами отпускников, шведские тральщики перекрыли Эресунн минами, закрыв Балтику для англичан, но главное — из Люлео в порты северной Германии шел непрерывный поток железной руды, превращавшейся на заводах Рура в пушки, танки и снаряды. В год немцы получали десять миллионов тонн лучшей в мире руды, содержавшей до шестидесяти процентов железа — в два раза больше средней нормы. Без этого «горючего войны» Гитлер не смог бы завоевать даже Польши. Англичане на переговорах со шведами то взывали к морали и поддержке борьбы за демократию, то угрожали разбомбить шведские шахты, но Стокгольм всякий раз проявлял твердость, отстаивая свое право на торговлю. Пойди Швеция на поводу англичан, стране угрожали безработица, голод и немецкая оккупация.

Офицер подводной лодки С-7 Алексей Гаран с портретом своей жены перед походом к берегам Швеции 12.10.1942 года. Больше они никогда не увидятся.

Но уступить новым требованиям Берлина — значило поставить Швецию на грань вовлечения в войну на стороне Германии. Одно дело — разрешить перевозку войск в уже покоренную Норвегию, и другое — предоставить коридор для удара по России. Ни правительство, ни парламент не хотели втягивать страну в европейскую схватку.

С другой стороны, многие полагали, что следовало уступить и на этот раз — иначе немцы начнут переброску войск самостоятельно, а это — война.

Пер Альбин предоставил риксдагу решать судьбу страны. Парламентарии голосовали дважды, и лишь на второй раз большинство склонилось к тому, что дивизию все же следует пропустить.

Эшелоны с солдатами Вермахта двинулись на Восток, но Швеции и на этот раз удалось сохранить нейтралитет. Война мгновенно приобрела такой масштаб и ожесточенность, что и Москва, и Лондон не придали значения очередной шведской уступке Берлину.

Первый же удар по России оказался почти смертельным. Газеты писали об окруженных и разбитых русских армиях, о сотнях тысячах пленных и десятках захваченных городов. Уже к осени немецкие войска стояли у Москвы, вот-вот должен был пасть Ленинград, оказавшийся в блокаде.