Рассказы затонувших кораблей

«У меня от всего кружилась голова, все приводило меня в восхищение, словно крестьянина из Смоланда, впервые оказавшегося в незнакомом месте. Ибо мне еще не приходилось видеть такого движения в обоих направлениях; хотел перебраться на другую сторону улицы, но после получаса бесплодных попыток пройти между движущимися экипажами я потерял всякую надежду и решил в расстройстве вернуться восвояси», — писал шведский офицер Лоренц Нурденадлер, поступивший в 1784 году на русскую службу.

Летний сад стал первым парком Санкт-Петербурга, разбитым вокруг летнего дворца Петра I. Даже самых взыскательных европейцев восхищала его ажурная чугунная решетка. Одетые гранитом набережные Невы придавали столице особый лоск. Беньямин Патерсен. Масло (1798).

Драгоценным камнем в оправе Петербурга сиял Эрмитаж, где в рекордные сроки были собраны лучшие произведения искусства современных европейских и древних мастеров. Его художественная коллекция пополнялась с каждым годом, императрица Екатерина рассылала своих агентов по всем значительным аукционам Европы. Богатейшую в мире ценительницу искусств интересовало все: картины и фарфор, мебель и скульптуры, ювелирные изделия и серебряная посуда. Во время инвентаризации, проведенной в сокровищницах Зимнего Дворца в начале XX века, общий вес одних только серебряных изделий составил 22 тысячи килограммов. В основном это были заказанные на Западе сервизы и отдельные столовые приборы.

Главный поток сокровищ из Европы в Россию шел на судах, плывших вдоль финского побережья. Некоторые из них так и не сумели довезти свой драгоценный груз до гранитных невских причалов.

«Фрау Мария»

Одним из таких несчастливых кораблей стал голландский кофф «Фрау Мария», отправившийся 12 августа 1771 года из Амстердама в Петербург с грузом уникальных произведений искусства, купленных у наследников известного голландского мецената и коллекционера Геррита Браамкампа.

Когда Екатерина узнала, что этот преуспевающий лесопромышленник умер весной 1771 года, она попросила русского посла в Гааге князя Дмитрия Голицына порекомендовать ей знающих торговцев произведениями искусства, которые могли бы от ее имени принять участие в предстоящем аукционе. Высокий заказ был выполнен, и русская императрица стала обладательницей коллекции картин голландских художников XVII–XVIII веков, среди которых числились произведения лучших учеников Рембрандта и, возможно, самого великого мастера. Это были полотна маслом и офорты. Стоимость картин, по оценке шведского посла в Петербурге, составляла от 50 до 80 тысяч рублей: огромная сумма, если учесть, что каменный дом для шведского дипломатического представительства в центре Москвы оценивался не более чем в 20 тысяч рублей.

Дорогие покупки на амстердамском аукционе, где шла с молотка коллекция Браамкампа, сделали и приближенные императрицы. Новыми хозяевами картин стали канцлер граф Никита Панин, вице-канцлер князь Александр Голицын, граф Чернышев, граф Разумовский и еще ряд не менее важных сановников. Все эти сокровища были погружены в трюм коффа «Фрау Мария». Среди картин и драгоценностей скромно примостились покупки одного из богатейших людей России, заводчика Прокофия Демидова, увлекавшегося садоводством. Он приобрел в Амстердаме два ящика луковиц тюльпанов и семян цветов.

23 сентября, на одиннадцатый день плавания, судно достигло Хельсингёра и встало на якорь. Шкипер Рейнхольд Лоренц пересел на шлюпку и отправился на берег, выполнять неприятную, но обязательную процедуру: декларировать груз на датской таможне и платить пошлину. В одном из томов, которые велись на таможне, а сейчас хранятся в Государственном архиве в Копенгагене, можно прочесть весь список груза, от сахара и сыра до ниток для шитья и одежды — нет только сокровищ императрицы. Это объясняется тем, что датские короли в порядке «монаршей солидарности» освобождали от налога личные грузы венценосных особ, и таможня поэтому даже не вносила их в свои списки.

Расплатившись с датской короной, шкипер направил свое судно в Балтику, которая встретила его штормами. Бортовой журнал «Фрау Марии», хранящийся в городском архиве Або и переведенный на шведский язык в связи с юридическим разбирательством по поводу потерянного груза, так рассказывает об агонии этого судна, проходившей в шхерах неподалеку от Або: