Рассказы змеелова

После встречи с научным сотрудником заповедника Сухаревым прошло четыре года. Четыре раза я посещал зоопарк, и ни разу не застал на полу клетки двух леопардов сразу. Как всегда, видел лишь одного, да и то — на перекладине.

На пятый год клетка леопардов опустела. Они не прожили и половины своего срока. Умерли они в одно время и от одной и той же болезни: цирроза печени. А мне думается — от плохого содержания.

Столь же мало прожила и антилопа нильгау. В возрасте восьми лет умерла пантера. Причины? Все те же: плохие условия. Берлога была у нее тесная, без нормальной подстилки. Пантера простудилась и умерла от воспаления легких.

Несколько лет назад были кем-то отравлены два молодых бегемота, которые могли бы составить гордость любого зоопарка. Но здесь их не уберегли. До срока скончались и белые медведи.

Вывод напрашивается сам собой. Зачем зоопарку приобретать дорогих редких животных, да еще занесенных в Красную книгу, если их ждет короткая и мучительная жизнь? Не пора ли подумать о таком зоопарке в Ашхабаде, где животным было бы просторно, сытно и где они могли бы — даже в неволе — приносить потомство?

Разве не к этому призывает символическая скульптура молодой львицы и львенка, изображенных над входными воротами зоопарка?

НЕЗНАКОМКА

У въезда в поселок Фирюза я вышел из автомашины и сразу, как волной, был захлестнут легким нескончаемым шумом, похожим на шум затяжного дождя.

Так шумит Фирюзинка, выбегающая из поселка по каменному желобу горной долины, вдоль которой в несколько рядов растут могучие платаны.

Свернув с дороги на тротуар, я подошел к воротам, на самом верху которых был изображен довольно часто встречающийся живописный рисунок: два пионера, став друг против друга, вскинули вверх прижатые к губам горны. Пройдет секунда-две, и по горной долине раскатится веселый голос труб.

Пока я разглядывал этот рисунок, рядом с воротами неслышно открылась калитка и из нее выглянули двое ребят, очень похожих на тех горнистов, что собрались трубить в золотые горны. После короткого диалога между мною и дежурными, довольно легко установившими, кто я, откуда и зачем пожаловал, меня впустили на территорию пионерского лагеря.

От ворот до спальных корпусов, прижавшихся к дымчатому склону горы, пионерский лагерь пересекала присыпанная гравием дорожка. Вдоль нее, на изломистых ветках цикория, удивленно и весело голубели редкие цветы. Слева от дорожки теснились фруктовые деревья, поникшие под тяжестью полуденного зноя.

С другой стороны были площадки для игр: в волейбол, теннис, гимнастические снаряды и скамейки для зрителей.

Все обитатели лагеря отдыхали. Над всем властвовали зной и тишина, все ослепительно сверкало — даже черный гимнастический конь и тот блестел, как черный алмаз.

На углу ближайшего к дорожке корпуса рос какой-то особенный платан: высокий, горделиво-стройный, с широкими, золотисто-зелеными листьями, которые как бы парили в воздухе. На несколько секунд я задержался перед ним, совершенно не подозревая, что именно здесь, не позднее, чем завтра, произойдет главное событие моего рассказа.

Мне нужно было разыскать начальника лагеря, по приглашению которого я приехал в Фирюзу, и договориться с ним о времени, когда я должен выступить с лекцией о змеях.

Приглашение не было случайным.

Незадолго до моего приезда в Фирюзе произошло несчастье, глубоко потрясшее жителей поселка: от укуса гюрзы погибла совсем молоденькая девушка.

Никто, конечно, не мог поручиться, что беда не повторится снова. Поэтому надо было что-то предпринять, чтобы обезопасить людей от ядовитых укусов и успокоить население Фирюзы. Тогда директора домов отдыха обратились в институт зоологии. По их просьбе сюда была направлена экспедиция герпетологов — специалистов по пресмыкающимся, от которых требовались не только обширные знания по биологии змей, умение их ловить, но и большое личное мужество: не каждому дано в какую-то долю секунды взять смертельно ядовитую рептилию голой рукой и отправить в мешок.

Среди ученых, входивших в состав экспедиции, было немало «рыцарей без страха и упрека». Во время отлова они не пользовались даже щипцами, боясь поранить змею или причинить ей боль, а брали ее незащищенной рукой.

Работа герпетологов была рассчитана на длительное время.

Им предстояло обследовать всю территорию поселков Фирюза и Чули, пионерских лагерей, домов отдыха, садов, парков, берега местных речек и основания горных склонов.

Обычно обследования проводились дважды в день: утром, пока держалась прохлада, и вечером, с наступлением темноты. Охота на змей, особенно в вечернее время, связана с большим риском. Поэтому на охоту зоологи выходили группами из трех человек, и продолжалась она не больше двух-трех часов. Для освещения местности ученые применяли шахтерские лампы, как наиболее надежные, дающие яркий, сильный свет.