Рассказы змеелова

Варан двинулся за мной. Вперевалочку пошел, медленно передвигая широко расставленные ноги. Я долго отступал. Мне надоело пятиться, и я подумал, долго ли ящер намерен преследовать меня, как вдруг… он метнулся в сторону и скрылся под скалой.

К вечеру, устав от ходьбы, я развел костер, поужинал. С особым наслаждением напился чаю. Усталость прошла, но из головы никак не выходила встреча с хитрым вараном. Я невольно улыбнулся, вспомнив, какого страху он нагнал на меня.

За ужином мне подумалось о том, что с вараном неплохо было бы встретиться еще раз, поймать его и доставить в подарок зоологическому музею на станции юных натуралистов. Я понимал, что к этой встрече надо подготовиться, что вряд ли варан сдастся без боя.

Еще засветло, недалеко от того места, где скрылся варан, я разбил палатку — предстояла ночная охота на насекомых с помощью калильной лампы. Вынул из рюкзака охотничье снаряжение: ватные матрасики, банки, морилку.

В стороне от палатки, на двух шестах, натянул простыню. Другую расстелил внизу, положив по краям несколько камней, чтобы не унесло ветром.

Ночь была безлунная. С двух сторон чернели едва различимые во мраке неровные хребты гор. Мириадами звезд сверкало, переливалось небо. Рассеянный свет вселенной едва доходил до земли, и глаз постепенно привык к темноте.

Спокойно и тихо было в вышине. А от земли исходил дружный хор насекомых, в котором сливали свои голоса тысячи таинственных певцов. Особенно звонко, словно колокольчик, звенела песня самого голосистого сверчка — туранского трубачика. Ему «подтягивали» более скромными голосами степной и бордосский сверчки.

О чем они пели? Чему радовались? Далеким звездам? Ночной прохладе? Скрытым в темноте цветам?

Нет. Это были брачные серенады. Есть они и у насекомых. Без них, без этого многоголосого хора, мне было бы наверняка и скучно и одиноко.

Как только с гор повеяло ветерком, я зажег лампу и мощный свет озарил обе простыни. Особенно эффектно выглядела та, что была натянута на шестах — словно парус, летящий в непроглядную ночную темень.

Я стоял в тени и ждал, кого привлечет свет.

Уже через несколько минут вокруг лампы закрутилась веселая метель из мошкары, мух, разных молей.

Я считаю, что охота с помощью света одна из увлекательных. Правда, добыча, как правило, зависит от времени года. Иногда на свет летит масса жуков, летучие мыши и даже птица козодой. Из бабочек мне попадались красные и черные бражники, совки, орденские ленты, шелкопряды, медведицы. Была и настоящая удача, когда прилетали желтые, размером с ладонь, редкие бабочки-сатурнии.

Как ни странно, но в тот вечер особенно много было фаланг. С полдюжины откуда-то прибежало. Насекомых они ловили прямо на простыне, лежавшей на земле.

Рано утром, уложив в рюкзак палатку и охотничье снаряжение, я стал готовиться к встрече с вараном. К прямой упругой ветке, срезанной с куста горного клена, я привязал петлю из конского волоса и сел за камнем недалеко от того места, где накануне скрылся ящер.

Я был уверен, что с восходом солнца он отправится на охоту. Разыгравшийся к этому времени аппетит обязательно вынудить его покинуть нору.

Но ждать пришлось гораздо больше.

Только к полудню он выполз из своего укрытия. Постоял на тропе, покрутил головой и быстро помчался в противоположном от меня направлении.

Когда он скрылся из виду, я подошел к его норе и заткнул ее камнем. После этого сел на прежнее место.

Появился варан часа через два. Он двигался не торопясь. Было заметно, что позавтракал он плотно, отяжелев от еды.

Когда до его норы оставалось метров пять, я встал из-за укрытия и сделал несколько шагов навстречу. Повторилась вчерашняя сцена. Увидев меня, варан выгнул спину и зашипел.

Я начал медленно отходить. Варан — за мной. Вот он дополз до своей норы, бросился туда, но наткнулся на камень.

Такого «сюрприза» ящер явно не ожидал. Воспользовавшись его замешательством, я подбежал и накинул на шею петлю. Он отчаянно упирался, мотал головой, пятился, стремясь вырваться из плена. Подтянув к себе поближе, я взял его за шею и опустил в заранее приготовленный мешок.

Этот варан довольно долго жил у нас в зоологическом музее. У каждого, кто приходил сюда, особенно юннатов, он неизменно вызывал восхищение.

Умер он совершенно неожиданно и неизвестно от чего. Потому что, как мне помнится, ни разу не болел. Искусный мастер-таксидермист сделал из шкуры варана великолепное чучело. Великолепное в том смысле, что погибший варан как бы ожил снова. Он стоял на широко расставленных лапах в угрожающей позе, приподнявшись и слегка выгнув полосатую спину. И, казалось, был совершенно таким же, каким я встретил его на узкой тропе безымянной долины…

Возмутитель спокойствия

Мой друг зоолог Олег Павлович Лобанов из Ашхабада переехал в Ташкент, но часто приезжал в Туркмению. Его интересовали ящерицы и змеи. Позже на собранном материале он написал кандидатскую и докторскую диссертации.

Ко мне он являлся всегда неожиданно, как снег на голову.

Вот так же было и на этот раз.