Рассказывая сказки

Их заметили. Кое-кто из спасателей играл в дартс – они прервались и поприветствовали Джеймса. Вероника, стоявшая за баром, улыбнулась Эмме, стараясь скрыть свое удивление. Вероника знала их обоих. Она ходила в церковь – не регулярно, по особым случаям, на пасхальную и рождественскую службу. И всегда передавала пару бутылок для летней ярмарки. Ее сын был в одном классе с Кристофером. Эмма с трудом пыталась вспомнить, как его зовут.

– Как Рэй? – Имя вдруг само пришло в голову.

– В порядке.

– Чем он сейчас занимается? – Эмма удивлялась самой себе. Она уже отвыкла от таких разговоров.

– Стал пожарным. В Лидсе. Конечно, он никогда умом не блистал, в отличие от твоего Кристофера, но мы им очень гордимся. – Она помолчала. – Мне так жаль, дорогая. Нам всем.

– Я знаю, – сказала Эмма. – Я знаю.

– Полиция уже кого-нибудь арестовала?

Вдруг из задней комнаты появился Барри. Он встал, опершись руками о барную стойку, и смотрел на Эмму. Вопрос прозвучал резко, без вступлений и формальных прелюдий.

– Не говорили.

– Позор, – сказал Барри, и Эмма не поняла, считал ли он позором убийство, или неспособность полиции найти подозреваемого, или отсутствие коммуникации.

Один из игроков в дартс тоже стоял у бара в ожидании напитка и пробурчал что-то в знак согласия.

– Я угощаю, – сказал Джеймс. – Ну, в память о Крисе.

Через полчаса в пабе было так шумно, как Эмма и не мечтала. Дети включили какой-то музыкальный автомат и сидели в соседнем зале перед широким экраном, смотрели футбол, и их крики и свист то и дело заглушали музыку.

Она сидела у окна, болтала с девушкой одного из спасателей. Еще одна школьная знакомая. Эмма слышала, как та болтает о новом парне, о головокружительном романе, о предложении, но все это время думала о Джеймсе, который стоял у барной стойки и смотрел на нее. Чего он от меня хочет? О чем хочет поговорить?

Дверь открылась, и вошел Майкл Лонг. Он не потрудился придержать дверь, и она захлопнулась, но в зале было так шумно, что никто не обратил внимания. Вразвалку он подошел к бару. Эмма не слышала, о чем они говорят, но догадалась, что Джеймс предложил купить ему выпить. Хотя Майкл выглядел так, как будто уже пил, – взъерошенный и плохо стоящий на ногах.

– Ну ты и наглец.

Она с трудом разобрала слова, но чувствовала его враждебность – она ощущалась почти физически. Она смотрела на них в ужасе. Девушка продолжала болтать. Джеймс, видимо, его не расслышал и попросил Майкла повторить.

Майкл широко открыл рот и прорычал так, чтобы его услышали все, заглушая шум:

– Я сказал, ну ты и чертов наглец!

Разговор смолк. Запись в музыкальном автомате подошла к концу, и никто не включил новую. Из другого зала послышались раздосадованные аплодисменты упущенному пенальти. Майкл, казалось, был доволен оказаться в центре внимания. Он повернулся ко всем с театральным жестом.

– Вы бы с ним не пили, если бы знали то, что знаю я.

Вероника наклонилась к нему, перегнувшись через стойку.

– Ты не в себе, дорогой. Лучше тебе пойти домой.

Майкл, казалось, ее не слышал.

– Вы хоть знаете, с кем пьете? Знаете? Вы все думаете, что знаете его. Семьянин, лоцман, ходит в церковь. Вся его жизнь – ложь. Даже имя фальшивое. – Майкл заговорил тише, как будто они с Джеймсом остались одни в маленькой комнате, но Эмма его слышала. В баре воцарилась тишина. Все смотрели на него и слушали. Не было необходимости кричать. – Все должно было случиться иначе. Я хотел собрать больше улик и передать их инспектору. Но просто не мог выносить, как ты тут стоишь, смеешься и болтаешь. А все тебе сочувствуют.

– Инспектор уже в курсе, – сказал Джеймс. – Я ей рассказал.

На мгновение Майкл растерялся. Он стоял, открыв рот, с пузыриком слюны на нижней губе, пытаясь убедить себя в том, что Джеймс врет.

– Так почему она тебя не арестовала?

– Я ничего не сделал. Сменить фамилию – не преступление.

– Но ты дружил с Мэнтелом. Я видел фотки. Вы вдвоем стояли и улыбались.

Майкл качал головой, с трудом пытаясь прочистить мысли.

– Ты убил ту девчонку и отправил мою Джини в тюрьму. – В его голосе слышалось отчаяние. – Ты причастен. Зачем городить столько лжи, если тебе нечего скрывать?

– У меня достаточно причин ненавидеть Кита Мэнтела, – сказал Джеймс. – Но я не убивал его дочь.

Вероника вышла из-за стойки, подошла к Майклу и приобняла его.

– Ты сам не свой, дорогой. Неудивительно, учитывая, через что тебе пришлось пройти. Пойдем со мной. Я сделаю тебе горячее питье, и мы вызовем доктора.

Майкл позволил увести себя. За стойкой стоял Барри, переводя жадный взгляд с одного на другого, светясь от счастья.

Эмма словно застыла. Ее реакции замедлились, отключились. Она смотрела, как Джеймс идет к ней, но не могла пошевелиться.

– Пошли домой, – тихо сказал он. – Здесь говорить нельзя.

Вот что случается, подумала она, когда расслабляешься. Как из этого можно сделать счастливый конец?