Расследование доктора Данилова

Чаепитие прервала скоропомощная бригада, доставившая шестидесятипятилетнюю женщину с отеком легких, который не удалось купировать на дому. Принимал пациентку Кошелев, но Бурлай тоже вышел в зал помогать. Врачи с медсестрами работали слаженно и сноровисто, быстро, но без суеты. Данилов заметил, что врачи действительно приглядываются к тому, что делают медсестры, но полный контроль в подобных ситуациях невозможен, потому что тяжелому пациенту тоже нужно уделять внимание. Короче говоря, над душой никто ни у кого не стоял, правда сестры набирали в шприцы все препараты прямо у койки, возле врачей. Ни одна ни разу не принесла наполненный шприц с сестринского поста. Однако «возле» не означает «на глазах». Врач смотрит то на пациента, то на монитор… Только Данилов, как «третий лишний», которому делать было нечего, внимательно следил за ампулами.

В больнице имелась отдельная наркотическая служба. Когда понадобилось ввести пациентке морфий, Бурлай по телефону вызвал медсестру, которая пришла в сопровождении охранника через несколько минут. Морфий она принесла в пластиковом контейнере, запертом на цифровой замок. Перед тем, как вскрыть ампулу, медсестра показала ее Кошелеву, давая возможность прочесть надпись и убедиться в целости ампулы. После того, как тот кивнул, медсестра вскрыла ампулу, набрала раствор в шприц, и сама ввела морфий пациентке. Затем она уселась на посту и занялась писаниной. Кошелев переглянулся с Бурлаем и присоединился к ней, чтобы оформить свою часть документации.

«А вот это я упустил, – подумал Данилов. – Мое стереотипное мышление упустило это новшество. И Денис Альбертович ничего не сказал о наркослужбе… Впрочем, правильно не сказал. Те, кто имеет дело с наркотиками, находятся в зоне особого внимания. Их всегда подозревают в каком-нибудь мухляже. Если бы пациенты умирали после ввода наркотиков, то выводы не заставили бы себя ждать…». Однако, Данилову была нужна полная и окончательная ясность, поэтому улучив момент, он сказал Бурлаю:

– Мне тут в голову одна мысль пришла, Федор Никитич, может и глупая совсем, но я уж ее озвучу. Вы не думали о том, что медсестры наркослужбы могут вместо наркотиков вводить другие препараты? Этим вполне можно было бы объяснить высокий уровень летальности в вашем отделении…

– Вы ошибаетесь, – уверенным тоном ответил Бурлай. – Во-первых, вы же видели, что она показывает ампулу, прежде, чем ввести препарат. Да, конечно, можно взять идентичную по форме ампулу и подделать маркировку, но тогда от препарата не будет ожидаемого эффекта, то есть сразу же станет ясно, что ввели что-то другое…

– Ну, можно решить, что доза мала, – возразил Данилов. – Возьмите, хотя бы, сегодняшнюю пациентку с отеком. Она же весит килограмм сто двадцать, не меньше. Кубик морфия запросто мог на нее не подействовать, даже с учетом того, что ввела «скорая». Умный человек не будет действовать наобум, а дождется подходящего случая…

– Нет! – тряхнул головой Бурлай. – Ваша версия не имеет ничего общего с реальностью. Во-первых, я не припоминаю случаев, позволяющих связать смерть с введением наркотика, а во-вторых, дело совершенно в другом.

– В чем же? – заинтересовался Данилов. – У вас есть какие-то предположения?

– Есть, – усмехнулся Бурлай. – Только не предположения, а точное знание. Это коронавирус проклятый во всем виноват!

– Коронавирус тут каким боком причастен? – удивился Данилов.

– А таким, что он ослабляет организм и вызывает различные осложнения. Диагностировать ковидную инфекцию толком не могут, я знаю много случаев, когда у одного и того же человека повторный тест давал противоположный результат, многие переносят инфекцию на ногах, незаметно для себя и окружающих, а эта микроскопическая пакость тайком делает свое черное дело… А мы потом руками разводим – ну почему же у нас такая летальность? А потому что «корона» создала предпосылки!

– Что-то у вас не сходится, – мягко заметил Данилов. – Тогда бы летальность выросла повсюду, а в других стационарах она вчетверо ниже.

Бурлай удивленно посмотрел на него.

– В других стационарах более творчески относятся к составлению отчетов, – пояснил он. – Рисуют не то, что есть, а то, что нужно. А наша администрация в эти игры не играет, чистоплюйничает. За что и страдает.

– Вряд ли такое возможно, – усомнился Данилов. – Подобные фокусы быстро раскрываются. Мне доводилось заведовать отделением, и я знаю, что…

– Если в департаменте видят те цифры, которые хочется видеть, то никто ничего проверять не станет! – перебил Бурлай уверенным тоном. – Подал красивый отчет, пусть и липовый – и работай себе спокойно. А у нас две комиссии одна за другой побывали… Мне, знаете ли, тоже доводилось замещать заведующего отделением, когда я работал в Мытищах и мне предыдущий главный врач открыто говорил, чтобы я писал отчеты в границах нормы. И я писал! И все писали! И сняли главного не за липовые отчеты, а за финансовые нарушения, проще говоря за то, что украл и не поделился с кем нужно.